Воодушевлению Марси не было предела. И в тот же момент – червь сомнений грыз её душу, словно проглоченный вместе с куском наивкуснейшего пирога, с такой отчётливой и пугающей оговоркой хозяйки. Она знала, для чего шла в эти кухонные дебри – помогать Саломее, искать ингредиенты. Но в тот же момент предусмотрительность изощрённого детского ума подсказывала, что где-то в недрах этого лабиринта можно найти выход.
И Марси, взяв Джона за руку, двинулась вглубь кухни. Ощущая его поддержку и тепло его широкой ладони – и оттого ей становилось по-настоящему хорошо. Душевно. Легко. Казалось, все её планы непременно сбудутся – когда за плечами такой надёжный и верный Джон, готовый в любой момент помочь…
Марси хотелось с ним заговорить. Хотелось поведать и о своих мечтах, и о сомнениях. Но ей отчего-то стало страшно. Страшно, что хозяйка кухни услышит их и здесь – ведь слышала же она кого-то за стеной. Или вездесущая Жулиана покажется вновь из-за угла, скрестит руки на груди и прескверненько ухмыльнётся… Поэтому девочке оставалось лишь молча тащить парнишку за собой, иногда оглядываясь и ободряюще ему улыбаясь. «Смотри, какие там варенья!» - восторженно восклицала она. И в тот же миг заговорщицки – «А вдруг там конец коридора?».
И каждый раз, с каждым поворотом, ей хотелось остановиться и попробовать эти несметные богатства. Однажды она и не удержалась – когда они добрались до нужных абрикосов, девочка, не контролируя себя, схватила дольку абрикоса и тут же, вздрогнув, обернулась, словно кто-то мог уличить её в воровстве. После чего, подмигнув Джону, сунула дольку в рот, ощущая приторно-сладкий, божественный вкус медового сухофрукта…
- Попробуй, - шепнула она, набирая в ладони целую горсть высушенного абрикоса.
В следующее мгновение её слуха коснулась музыка. Едва различимая на фоне какого-то непонятного шума. Но всё же – музыка, и Марси её услышала.
Девочка обернулась, бросив дольки обратно в мешок. И словно ищейка направилась на звук необыкновенной мелодии, не говоря ни слова – так увлекло её своё занятие. И с каждым шагом она различала всё больше звуков в какофонии шума – музыку, топот шагов, чужие голоса…
Неужели… совсем рядом был бал?