Саломея всплеснула пухлыми руками:
- Ох ты ж девочка моя! - она всхлипнула растроганно, увидев, как Марси поливает слезами пирог. - Кушай, деточка, кушай! я тебе еще дам. Ох, где же это видано - такие голодные грустные девочки! Ох ты ж моя птичечка! - она заохала, захлопотала вокруг, заметушилась, забыв про все на свете - и послушные ее воле пироги слетались один за другим, устраиваясь румяной ароматной грудой на столе.
- Голодные дети на моей кухне! Вот уж не думала, не гадала! Сначала кушать а потом уж и помогать будете. Да я и сама справляюсь всегда, вот только сегодня... ну как же - самая длинная ночь! И все хотят кушать, вкусненького, тепленького, свеженького. Пока ночь не кончится - все тут будет пыхтеть, томиться, вариться и тушиться. Иначе никак! - Она серьезно воздела вверх пухлый палец, обмахнула передник от невидимой пыли и велела:
- Вы тут пока кушайте, а потом, если не уснете и не сбежите, можете и помочь. Вот, например, перетаскать на тот стол яйца и вон тот мешок муки, потом, значит, стащить мне три вязки лука, потом еще сушеные абрикосы из ларя залить кипятком вот в этой кадочке, а грибы из корзины вывалить в лохань с водой, а я тут соусом займусь, уж как милорд любит соус из трюфелей. Ну-ка, где вы, мои хорошие, сюда, сюда, - повариха, приговаривая, уже приплясывала возле большого таганка, взмахивая огромной ложкой - и под таганком вспыхивал огонь, весело потрескивали угли, а Саломея ловко скользила от шкафчика к шкафчику, беспорядочно распахивались дверцы, в таганок стряхивались душистые специи, ножи, радостно стуча, шинковали странные сморщенные грибы, которые сами собой ссыпались в аппетитно шкворчащий соус. И все это с приговорами, прибаутками, уговорами и припевками:
- Ложкой свет мешая
Тётушка большая
Ужин приготовит из вас.. хо-хо... для ва-ас, - и действительно, казалось, свет струился в таганок, смешиваясь с булькающими в нем трюфелями, сметаной, зеленью и еще бог весть чем ароматным и пряным.
- О! А что тут еще? - Повариха подняла голову, глядя в потолок. - Эй! Ты где прячешься? Иди сюда!
Она прислушалась, приставив руку к уху, потом захохотала раскатисто и весело.
- Каков нахал! - она ни на минуту не переставала помешивать свой драгоценный соус, принюхиваясь, добавляя того-сего, прислушиваясь к тихому бульканию и убавляя огонь под таганком. Да под ее требовательным взглядом дрова, угольки, прежде пылавшие ярким пламенем, вдруг присмирели. Огонь опал, а пыхтение соуса стало намного тише. - Как же, "иди сюда", - явно передразнила она кого-то. - Делать мне больше нечего!
Между тем, ни Марси, ни Джон не слышали того, с кем она там болтала. Может быть, звук был слишком тихий, а может, госпожа Саломея говорила с каким-нибудь котелком. С неё станется.