Дорога в будущее. Вот так, ни больше и не меньше. Каким-то неведомым шестым, седьмым, восьмым чувством Ларкин понял это. Почуял нутром, душой. Проще всего сейчас вернуться в привычную кровать. К привычному быту, к работе. К бесконечным понуканиям от Блэквудши, к ожиданиям очередной серии уколов от Доктора Блэквуда, к утреннему "Фуух, пронесло". К сиротскому скудному и черствому, но все же регулярному куску хлеба и даже с кашей. К пересмеиваниям и перешептываниям. К бесконечным планам: "Вот я подрасту, вот я стану сильным, вот я, вот я..."
Это была, честно говоря, дрянная жизнь Но она была привычной и почти безопасной. Еда и одежонка всегда имелись, а к рабству можно и привыкнуть. Да что там, они к нему УЖЕ привыкли. Лишь крошечная искорка тлела в них, крошечная искорка, которой, наверное, суждено было угаснуть, если бы не сегодняшняя ночь. Самая длинная ночь в году. Когда круто поворачивается колесо судьбы, и каждый выбирает себе дорогу. Сам.
А ночь... Она длится и длится, окутывает тишиной, обещая несбыточное.
Ларкин сделал первый шаг. Он самый трудный. Еще ничего не изменилось, ничего. Только один шажок - всего несколько дюймов в сторону кухни. А колесо лишь чуть шевельнулось. Но судьба Перла уже никогда не будет прежней. И сам он - уже не будет тем покорным мальчишкой.
Шаг, второй - тихо, чтобы не спугнуть тишину. Какого черта так тихо в доме, даже ветра не слышно? В такую погоду он должен завывать, как дьявол в печной трубе.
Скрипнула половица, заставляя обмереть на месте. Стук сердца. Тишина. Никого. Еще несколько шагов - и опять скрип.
Шаг за шагом, крадучись, вжимаясь в стену, замирая Ларкин продвигался к лестнице. Послушав минуту - нет, нет, всё тихо - двинулся дальше.
Кухонная дверь оказалась открыта. Распахнута настежь, обещая целые пуды угощений. А запахи! Чем тут только не пахло! Тушеным мясом, сливовым сладким пирогом, пряностями! Здесь пахло настоящим пиром!
И тихая мелодия флейты. Она насвистывала едва слышно ласково и нежно, вытекая откуда-то из глубины, от ледника, серебристо звеня над большой чисто выскобленной кухней. Чересчур слишком большой, это все из-за темноты, наверное. Ларкину показалось, что днем вотчина Бетси выглядела гораздо более тесной.