Внезапный порыв свежего морского ветра заставляет торопливо придержать шляпку. Холодно. Не от ветра, конечно, — от этой чужой, незнакомой, ласково-хлёсткой интонации, от этого нового, ненавидящего, презирающего, взгляда. Раньше он так не смотрел. Непривычно… Будто получила пощёчину, незаслуженную, а оттого ещё более унизительную.
Анна инстинктивно сжимается, когда рука с тростью устремляется вверх. Почему? Так… странно. Почему она это сделала? Артур Лидс — потомок аристократического рода, джентльмен и никогда не позволял себе ничего подобного, о чём сейчас подумалось. Почему? Нет ответа — и в поиске она устремляет на профессора молчаливый взгляд своих больших, умных глаз с серой дымкой. Дольше допустимого правилами приличий. Нехорошо. Даже по отношению к знакомым. А этот человек — знакомо-чужой… И всё же Анна продолжает смотреть.
Он сердится. Из-за чего? Вопрос, скорее, риторический: ключа к головоломке наставник по своему обыкновению не давал, предоставляя своей аспирантке самой гадать над ответом. На кого? Анна невольно оглянулась, но в непосредственной близости не оказалось ни души. Конечно же, на неё. Глупо было надеяться, что объектом недовольства могла стать другая женщина, но первая сказанная профессором фраза совершенно сбила её с толку, и подумалось: «А вдруг?..».
Нет, всё по-прежнему. Она вечно делает что-то не так, плохо схватывает суть его размышлений и не поспевает за ходом мыслей. Гениев сложно понять. А профессор всегда сердится в ответ. На кого же ещё ему сердиться — он одинок. Ну, хотя бы в этом не изменился…
«Дядя Тео»?.. Она напрягает память, но там — нет отклика. В недавнем письме профессора, от лица Фредерико, речь шла о его дяде Иоанне Майере. Никаких созвучий с Тео, а теперь что же выходит… декорации быстро сменились — и по каким-то причинам профессору нужно, чтобы она выступала в роли его племянницы. Племянницы… Нехорошее слово, многозначное. Так взрослый мужчина обычно представляет в обществе свою молодую любовницу, чтобы не выходить за рамки видимых приличий, а остальные лицемерно притворяются, что верят в их исключительно родственную связь. Память, как известно отличающаяся коварством, тут же услужливо подсовывает пару подходящих случаю иллюстрирующих сцен из художественной литературы. К щекам девушки подступает жгучая волна мучительного стыда, но от румянца нет и тени следа — слава небесам, кожа Анны способна лишь аристократически бледнеть.
Дать пощёчину, бросить вещи и убежать! Нет, нет, нельзя… Леди себя так не ведут, они всегда выдержанны. Спокойно, только не паниковать! Надо надеяться, что это семантическое недоразумение и слово употреблено в прямом значении, безо всякой подоплёки. Ведь сказал же профессор поначалу про «не в моём вкусе». Какие, однако, противоречащие друг другу высказывания, прямо-таки диаметрально противоположные… Но… стоп. Даже если профессор обсуждал её, то с кем?! От ужасной догадки пальцы девушки вмиг холодеют, несмотря на демисезонные перчатки. Раздвоение личности? Получается, в ректорате ей не врали, когда говорили о его душевном нездоровье? Так, спокойно-спокойно-спокойно… Надо надеяться, что это всё взвинченные нервы и простое недопонимание играют с ней злую шутку.
— Проф… то есть дядя…
Попытка беззаботно улыбнуться.
«Это что же, теперь надо называть его на “ты”»? И в страшном сне не привидится такая вольность! Но это же не твоя инициатива, представляй, что ты должна играть роль, как актриса театра».
— Дядя, конечно же, я очень рада видеть… тебя, — последнее слово даётся с трудом. Анна сглатывает застрявший в горле комок.
«Как хорошая актриса, Анна!» — даёт установку воля.
— Такси?.. Признаться, ещё нет… Но не беда, сейчас возьмём! Пойдём, здесь недалеко.
«Убьёт, точно убьёт, взбучки не избежать…»
Разумеется, девушка даже не подумала о такси, ведь раньше ей не доводилось совершать совместных поездок с научным руководителем. Даже в командировки на конференции они не ездили вместе, как-то не случилось. В бытность её студенткой Анна всегда сама приезжала к профессору по будням, после занятий (в конце концов некрасиво утруждать человека с больной ногой ехать в библиотеку в собственный выходной), и возвращалась домой под вечер. А сейчас — всё в новинку, размеренная жизнь с привычными шаблонами и стереотипными ситуациями рушится, словно карточный домик… Анна шагает рядом с Артуром Лидсом в удобном ему темпе — давно выработанная привычка — с надеждой, что хотя бы удастся выяснить у профессора адрес пункта назначения.