После слов Руби Томми зажмурился. Крепко, с силой сжав кулаки, будто кто-то саданул ему под дых. Последовавшая речь Марка долетала до него поначалу приглушенно, сквозь густую вату пульса, загрохотавшего в ушах, но через какое-то время он начал слышать его отчетливо, и наконец открыл глаза. Приступ то ли ярости, то ли досады, то ли беспросветной тоски — а может, всего сразу — отступил, и окончание истории Марка он дослушал уже спокойно, покручивая кружку с кофе в руках. Слова Монтаны заставили его прищуриться, будто от зубной боли.
— Забей, Дин, — сказал Томми, глядя на Марка. — Мы не обязаны перед ним оправдываться. А ты, чувак... лучше бы ты просто сказал, что я спятил. Что мы все спятили. Знаешь, я не буду сходить с ума и приносить кого-то в жертву — насколько я знаю, Карр обошелся без этого дерьма. Но мириться с этим я тоже не буду.
Он встал из-за стола, мимоходом бросив взгляд на карты, и молча направился к двери, ведущей в дом. Расклад у Руби был действительно самым отстойным. Но только ее слова могли сейчас остановить Томми от того, чтобы забрать свой рюкзак, сесть на монструозный велик, стоящий снаружи у ограды, и укатить в закат... точнее, домой. Или куда-нибудь еще.