Никогда не сдавайся, никогда! – как говорит знаменитый звездолетчик Юрий Светлов.
…
В критической ситуации, как это известно, мысли несутся со скоростью пришпоренных роботов, то есть конечно не роботов, а коней. Только кто ими сейчас пользуется, спросите на милость, этими самыми устаревшими конями? Непарнокопытные лошадиные в качестве автомобиля - это же верх идиотизма!
Примерно также, как рыцари короля Артура нарушившие субординацию и принявшиеся бить Чижика. Это неправильно! Нельзя бить учителя если он стоит первым в Списке Высшего Приоритета! Помимо того что ему больно – по шкале от одного до десяти насколько больно, интересно? – это еще и нарушение плана полета. И совсем нелогично делать это на глазах учеников.
…
Майе вдруг припомнился далекий лыжный марафон в Москве, когда они с папой участвовали в семейном забеге. Как Майка тогда хотела выиграть для отца золото! Как отчаянно она рвалась к победе. Нельзя позорить Юрия Светлова, нельзя проигрывать если ты его дочь. Все зрители будут смотреть на знаменитого звездолетчика, нельзя чтобы одна бестолковая девочка всё испортила.
Главная задача того дня была простой – не уронить честь знаменитой фамилии!
Падал пушистый снег, с мягким шелестом скользили по насту смазанные лыжи (Майя сама химичила надеясь добиться лучшего скольжения), девочка неслась как древний паровоз забыв обо всем на свете. Проваливалась в серое, с синевой небо, создавая вокруг себя белые смерчи. Организаторы думали что это должно быть весело – две остановки возле палаток, быстрый чай, смех, дружеское соревнование. Музыка!
Это был задумано как семейный марафон: теплый зимний денек в Московском парке и множество смеющихся дочерей и их отцов.
НО МАЙЯ СВЕТЛОВА ШЛА НА ЗОЛОТО.
Плевать на боль, плевать на этот радостный смех и мягкий зимний денек окрашенный в легкую синеву – она добудет для отца медаль. Добудет любой ценой и выполнит свой план во чтобы то ни стало!
...Болели ноги, липкие слюни стекали по подбородку, а девочка даже не могла их вытереть, ведь каждый вдох ошпаривал легкие огнем. Руки уже давно свело судорогой. Это было мучение а не радость - медленная пытка, а не счастливый забег.
В какой-то момент папа остался позади и на его покрытом шрамами лице застыло тяжелое выражение превозмогаемой боли. Девять балов по шкале Светловой.
«Ну конечно ему больно, ведь мы можем не выиграть!»
- Май…нужно остановиться и выпить чай…это не так задумано…послушай…дочь…
- Не сбивай дыхание, папа. Пьём на бегу. У меня всё рассчитано.
…В тот день она возненавидела лыжи всей душой, возненавидела все эти добрые зимние деньки вместе взятые! Они неслись с отстающим отцом сквозь метель не обращая внимания ни на что. Перед глазами колыхалась бордовая дымка, и Майя знала только одно. Она должна прийти к финишу первой, она не опозорит отца, она не слабачка. «Никогда не сдавайся, никогда!» Как говорит капитан Светлов во всех своих книгах и учебниках.
А капитан Светлов упал в снег лицом на финише и это было всего-лишь серебро. Майя валялась точно также, подобно выброшенной на берег морской звезде и внутри у нее бушевала буря. Папа не мог их подвести! Это она, это сама Майя виновата – она не ту смазку использовала для лыж, она все не так рассчитала. Её маршрут был не оптимальным.
…
Что-то переменилось у папы с Майей после этого марафона. Он смотрел на нее тревожно, как-то вопросительно-задумчиво, словно бы решая про себя какую-то тяжелую задачу. А дочка мучительно стыдилась, стараясь спрятаться от папы в своей комнате с растениями. Избежать любого неловкого разговора. Укрыться среди книг. Ей было мучительно стыдно за это проклятое серебро – папа достоин только золота! Как она могла его так подвести, ну как?!
Незадолго до отлета папа позвал ее утром в парк. Одну. Даже без мамы...Они шли не на лыжах, что казалось странным, словно бы Юрий Светлов тоже охладел к ним после того злосчастного соревнования.
- Май. Ты же уже не ребенок. Погляди-ка, летишь в космос одна! Ты ведь понимаешь что в реальном полёте следует обойтись без всех этих твоих глупостей? Ты пойми, дочь. То что в книжках написано, и то как оно на самом деле – это две разных ситуации. Пойми же. Ты не опозоришь меня никогда.
Девочка кивала головой. Она слышала это так:
« - Ты уже не ребенок. В этом полете ты не должна совершить ни одной глупости, а если узнаю о твоих глупостях и проделках, то тебе крышка, дочь. Пойми! Ты не смеешь меня позорить никогда. Это в книжках герои не трусят, а вот то что ты лично не струсишь, это я сильно сомневаюсь…»
...
«Я никогда не струшу, пап. Мы еще добьёмся с тобой золота!»
...
Девочка попыталась снова закусить губу и дернулась от боли – пока Чижика били она прокусила себе губу до крови, а теперь, тыкнув зубами в свежую ранку ощутила как соленые капельки стекают в рот и на подбородок.
На душе стало тошно и мерзко, девочка промокла в своем скафандре словно бы ее водой облили и чувствовала отчаянную дрожь.
- Для протокола. Беру командование на себя, Чижика вывели из строя. - Хриплым похоронным голосом произнесла в шлем, уведомляя капитана о своём решении. К горлу подступила рвота. А что если у Чижика мозги сейчас потекли?! А что если он больше не сможет поднимать ракету в воздух потому что местная атмосфера повредила его голову? Хотя не, его вроде в живот били... – Остаюсь с учителем. Аня, убегай пожалуйста.
«Команде нужен доктор. А вот учителю придется довольствоваться услугами ветеринара…»
Схватив свой чемодан для проб с земли, девочка бросилась выполнять Красный План – то есть махать руками, драться и отвлекать железных воинов на себя.
В душе биолога закипал гнев – да как эти рыцари посмели нарушить ее биологическую вылазку! Из глаз сами собой текли слезы. Не детские слезы - злые слезы уязвленной женщины!
«Обидели Чижика. Да как посмели! Конечно это не любовь-морковь…это так…это товарищеские эмоции…реакция на нарушение субординации. Вот! Учитель первый в Приоритетном списке. Нельзя нарушать приоритетный список никогда, и тем более срывать мои эксперименты!»
Схватив чемодан для проб двумя руками, девочка постаралась обрушить всю свою злость на ближайшего рыцаря – пусть попляшет! Почему выбор пал на чемодан, а не на ведро №11, спрашивается?
...Ведро легкое и пластмассовое – тем, которое набито камнями под завязку, как следует не помашешь – больно оно тяжелое. А то которое с грунтом, №12, наоборот слишком легкое. Чемодан же защищен сверху металлическими вставками – он крепкий, он тяжелый и Майка может им биться. Он задуман тяжелым и увесистым чтобы защищать хрупкое оборудование внутри. А еще он полон пробирок и образцов.
В такой ситуации нужен чёрный гнев – и черный гнев будет. Вот никогда не заставляйте ученого драться с противником при помощи микроскопа!