Датчики, снимающие жизненные показатели сенатора, тревожно замигали, отмечая участившееся сердцебиение пациента. Новость, столь сухо констатировавшая смерть целой планеты - столицы республики - повергло Наберри в шок. Возможно, будь это обычная обстановка, Раффан отнёсся бы к подобной информации более скептически: ну как, позвольте, можно вот так запросто уничтожить целую планету?! Если только не большой военной армадой кораблей...но будь таковая реальна, весь космос бы знал об этом. Ведь...так?
Как бы то ни было, сознание сенатора, пребывающего отнюдь не в лучшем своём состоянии, сейчас миновало стадии неверия, целиком принимая ужасные вести.
Что то внутри него защемило, отчего дышать стало нестерпимо больно.
- Моя...дочь...- только и смог выдавить из себя Раффан.
Новость о том, что Аньяли жива и её здоровью ничего не угрожает, похоже, смогла успокоить раненную душу родителя: пульс его начал возвращаться к норме, а на самого сенатора вдруг навалилась усталость. Веки стали тяжелыми, почти неподъемными. Кажется, волнения отняли у Наберри-старшего последние силы. "Анья...жива...", - повторял про себя Раффан, мало помалу успокаиваясь и снова погружаясь в забытье. Слишком много всего, слишком уж он стар для всего этого. Он обязательно подумает о всех проблемах галактики, обязательно найдет выход из всех сложных сиуаций...потом...а пока...темнота.