Оу, целый живой настоящий сенатор, какая удача! Сказать по правде, Трэг совершенно не верил, что им удастся его найти, особенно если держали почтенного политика не вместе с остальным экипажем - а судя по всему это таки и было - а в особых апартаментах. В какой-нибудь очередной трюм, наспех переделанный в карцер, никто из нападающих или защищающихся не полезет: на корабле ведь и без того хватает мест, где можно устроить качественную пострелушку, вроде капитанского мостика, инженерной палубы и стыковочного шлюза. А вот если сенатора держали в одной из кают... достаточно всего одной не вовремя открывшейся двери, чтоб этот аристократик оказался нос к носу со штурмовой командой, или аккурат посреди перестрелки. И прихлопнут ли его из одного бластера, или сразу из десятка - шансов дожить до встречи с беглецами у сенатора было столько же, сколько у обычного коррелианского грузовика проскочить дугу Кесселя за дюжину парсеков. Однако же вот он, живой и сравнительно невредимый, с дочуркой обнимается. Когда они выберутся из этой заварушке, надо будет всей кантине проставиться, за такой-то исход дел. И еще пару раз, если с сенатором удастся до чего-нибудь интересного договориться.
- Мистер Наберри, я полагаю? - куртуазнейше осведомился угонщик, отлипая, наконец, от стенки и осторожно продвигаясь вперед, ориентируясь на всхлипы. Разумеется, пробить переборку из ручного бластера невозможно, но тянуть дальше было абсолютно бессмысленно. - Разрешите представиться, я Трэг Савос, еще один безвинный узник нашего дражайшего...
А потом все полетело в тар-тарары. Откуда-то из пролома что-то полыхнуло, подсвечивая два человеческих силуэта, Трэг рефлекторно шарахнулся в сторону, закрываясь рукой и обо что-то спотыкаясь. Это не сильно помогло, свечение, казалось усилилось еще больше и уже поглотило руку Трэга... А потом грохнул выстрел.
Бывает так, что время, этот неумолимый и монотонный часовщик, внезапно замирает и позволяет тебе медленно, как будто по кадрам на старом гало-пике, пережить и прочувствовать все чувства и эмоции, которые ты почти неосознанно испытываешь в один монет. Мгновение чистого изумления. Секунда страха, возникшего от осознания опасности. Краткая и заведомо бессмысленная попытка оценить происходящее. Зарождающийся от осознания того, что все уже полностью вышло из под контроля и пошло каким-то своим, отнюдь не привлекательным путем, ужас. Злость на себя, за то, что не доглядел, не предусмотрел, не учел и не просчитал. Тот самый ужас, холодный, липкий ужас, от которого подгибаются ноги, трясутся руки и человек вместо отчаянной борьбы за себя, свою жизнь, честь, рассудок, достоинство и сознание просто оседает под ноги обступающим его неприятностям и бедам. И, наконец, наступает чистое спокойствие, когда понимаешь, что бежать и дергаться, делать что-то уже бессмысленно, да и поздно, и что время сейчас не рванет вперед, убыстряясь и как бы пытаясь догнать упущенный ритм, а уже все. С большой буквы Все.
Говорят, что агентов многочисленных разведок учат как-то возвращаться в прожитый момент жизни, и переживать его заново, раскладывая по миллисекундам и ощущая все эти обычно неосознанные чувства. На свое счастье, или на свою беду, Трэг так не умел. Так что он просто рухнул на палубу, обливаясь потом и дрожа так, как будто его заставили пробежать кросс по морозу в мокрой одежде. И в последовавшей за выстрелом тишине Трэгово "Что за ...?!" прозвучало как-то особенно жалко и неуверенно.