Раффану было явно не до незнакомцев с их вопросами, когда его цель была так близко - голос Аньяли прозвучал уже совсем близко, впереди, так что оставалось только протянуть руку и сделать шаг. Или, возможно, два.
В отличии от дочери, Наберри мало обращал внимания на возможность споткнуться или угодить ногой в "непредвиденные обстоятельства" - слишком уж через многое он прошел, слишком много навалилось на его сознание.
Впрочем, никаких провалов или трупов на пути воссоединения семьи не оказалось: Раффан почувствовал как его руки коснулись миниатюрных плечь его дочки. Против воли отец ощутил как на глазах хотят навернуться слезы. Наверное чуть крепче чем стоило бы, Наберри-старший сжал предплечья Аньяли и потянул её к себе, опускаясь на колени.
Он почти не различал деталей в этой темноте, но воображение, по памяти, живо рисовало портрет его ребенка. Губы касались лица Аньяли, когда эмоции отца наконец-то захлестнули его, правда, получалось немного невпопад: Раффан хотел целовать её лоб, но попадал в переносицу, хотел касаться губами её щеки, но почему-то ощущал её маленькое ушко. Но какая разница, в конечном итоге, какая разница если он, наконец-то, нашел её! Осталось только одна маленькая вещь...
- Папа здесь, папа рядом, малышка, - шептал Раффан набери, прижимая девочку к себе, - я нашёл тебя. У папы есть для тебя одна вещь, - Сенатор попытался совместить и обнимание дочери и попытку достать пирамидку из сумки. Кое как это удалось. - Держи, малышка. Держи крепко и никуда не отпускай...