Голос Рэда с трудом пробивался к сознанию сенатора, словно свет далеких звезд. Повисла небольшая пауза, за время которой стенания Раффана сменились быстрыми, отрывистыми вздохами. О, Наберри услышал его, пусть смысл слов искажался в воспаленном горем мозгу. Ладони сжимались в кулаки, а кулаки - упирались в пол. Чувство полнейшей апатии начало менять на злость, злость - на гнев и ни какие предохранители не могли ничего здесь исправить. Инстинкты брали своё. Раффан медленно повернул лицо к Рэду, по прежнему сидя на коленях. Лицо капитана "Гордости Набу" было подобно страшной маске: глаза широко распахнуты, зрачки расширены, а верхняя губа, казалось, дергалась сама собой.
- Ты...- скорее прошипел сквозь плотно стиснутые зубы, чем проговорил, Раффан. Начал подниматься. - Ты, жадный ублюдок, отнял её у меня...это всё ты виноват! - Внезапно, даже не задумываясь над тем что делает, Наберри-старший рванул вперед, отталкивая протянутый бокал в сторону, стараясь дотянуться пальцами до горла пирата. Конечно, здравый смысл подсказывал что сквозь ворот брони навряд ли Раффан нанесет каких-то серьёзных повреждение вражескому капитану, но, как обычно это и бывает в критической ситуации, сердце человека неизменно побеждало его разум. Что-то теперь изменилось в сенаторе Наберри...Он принёс идеалы своего народа, идеалы ненасилия на алтарь, нет на надгробную плиту собственной дочери...