У Аньи перехватило дыхание и она испуганно замерла, когда отец подошёл к ней и крепко обнял. Такого проявления нежности от него она не ожидала... честно говоря, не могла вспомнить, когда в последний раз он так её обнимал. В голове билась одна мысль: «папа любит меня... любит». По правде, Аньяли никогда в этом не сомневалась, но такая неожиданная и приятная демонстрация развеивала все возможные сомнения, если бы они могли быть. Не сразу, но она обняла его в ответ, прижалась доверчиво, глаза закрыла. Раффан чувствовал, как дочка дрожит, и мог слышать, находясь сейчас так рядом, как часто бьётся её сердце. Его слова сейчас имели для неё очень большое значение. Едва ли девочка осознавала всю серьёзность их положения и всю степень опасности, но она понимала всё же, что может больше отца не увидеть, и это очень-преочень пугало. Она прижималась к нему так, будто боялась потерять. И ведь это было правдой.
- Люблю... очень, - улыбнувшись сквозь проступившие на глазах слёзы, ответила она про этот глупый кремовый торт. Тут спасаться надо, а не о сладостях думать. По иронии, её ответ можно было трактовать и как то, что она очень любит папу. И это тоже было бы правдой.
С неохотой его отпустив и поглядев вслед, Анья быстренько утёрла слёзы, шмыгнула носом и продолжила суетиться. Осталось уже не так много, всё же она не наводила у себя в каюте какого-то особенного бардака.
Когда всё было готово, девочка ещё разок внимательнейшим образом окинула помещение взглядом, даже опустилась на четвереньки и позаглядывала под мебель, не закатилось ли чего-то мелкого туда, что подскажет пиратам, что каюта жилая. И только потом, вооружившись своим шокером, выключила в комнате свет и полезла в шкаф в заранее приготовленное, свободное от вещей местечко. Шокер она сразу сняла с предохранителя - потом будет некогда. Что же, придётся посидеть в темноте и духоте. Она плотно прикрыла дверцы шкафа изнутри, устроилась поудобнее - неизвестно, сколько придётся здесь просидеть, - и прижала к груди своё единственное оружие.
Хотя нет. Не единственное. Вспомнилось то дурное предчувствие... У неё ведь есть особые способности. Дар Силы, о котором даже отец, наверное, не знает. Она уже испытывала кое-что на животных в заповеднике: пугливые смело подходили к ней, агрессивные переставали скалиться... Но вот на людях и прочих разумных не пробовала. Это казалось неправильным - вторгаться в их разум и внушать им что-то. Но... если другого выхода не будет...
А вдруг получится?