Аньяли стало немного не по себе, когда сенатор опустился на колено и принялся её осматривать. Это было так неожиданно с его стороны, хоть и ожидаемо, учитывая, что он всё же её папа. Как бы ни парадоксально это звучало - ожидаемая неожиданность. Глазёнки Аньи сверкали, когда она смотрела на него в ответ и силилась улыбнуться, чтобы заверить почтенного родителя, что с ней правда всё в порядке и не стоит так за неё волноваться. Вот если бы она упала на пол, то могла бы и ушибиться, но ей повезло, что она не успела отойти от кровати.
- Со мной всё в порядке, - наконец сказала она, услышав его вопрос.
Однако, перед тем, как позволить Раффану подняться из такой удобной позы, девочка на секунду крепко его обняла, в тот момент, когда он погладил её по голове, трепля длинные волосы. Обняла и тут же немного испуганно отпустила, понимая, что отцу это может показаться лишним, да и самой уже давно было непривычно проявлять к нему нежность. Всё же она испугалась. Особенно увидев искрящегося дроида и услышав его странные слова про нарушенный график.
- Хорошо, только пойду умоюсь и буду приводить себя в порядок, - согласилась она с его то ли просьбой, то ли приказом оставаться в каюте.
Но тут с мостика долетел крик Ника и ругань на хаттском. Аньяли хоть и не успела начать изучать хаттский, но разобрала характерные для этого языка интонации. Она постаралась запомнить ругательство, хоть и понятия не имела, что оно означает. Ничего, вот доучит забракский и возьмётся за язык хаттов. Тогда и узнает значение этих слов.
Ругань руганью, а то, что Ник сказал на общем, заставило дочку сенатора тревожно поглядеть в ту сторону, а затем на отца.
- Я буду у себя в каюте, - заверила она его.
И действительно, наспех умывшись и причесавшись, и из-за поспешности не став морочить голову с торжественным нарядом, который она собиралась надеть по прибытии домой, также как и с причёской, Анья натянула на себя комбинезон, в котором проводила время полёта на корабле, и торопливо направилась к мостику подслушивать чужие разговоры за дверью.