Фрейя вернулась под вечер. Вид у неё был совершенно умиротворённый, более подходящий священнику, отобедовавшему в чертогах божества, или монаху, достигшему высокой степени просветления. Штопанную походную одёжку сменило шёлковое изумрудное платье. Кожаные сапожки - миниатюрные туфли. Столь высокие, что теперь Фрейя немногим уступала ростом Таару и на полголовы возвышалась над остальными гномами. Было видно, что носить такую обувь ей непривычно, но природная ловкость помогала преодолевать новопридуманные трудности.
Черные волосы гномки были тщательно расчесаны, распушены, завиты и умащены благовониями. Покрытая маслами загорелая кожа матово поблескивала. Завершало образ жемчужное ожерелье и серебряные под расшитый поясок серьги.
Следом за Фрейя семенил лицензированный носильщик-халфлинг, тащивший рюкзак и оружие.
Заказав бокал красного вина и строго-настрого наказав больше не наливать, Фрейя поужинала и поднялась в номер. Спала она плохо. Несколько раз просыпалась, зажигала свет, перепримеряла платье и критически изучала травмируемую подушкой причёску. Ужасно хотелось танцевать и почему-то мороженого. Но мороженого ночью в Хаукмуне было не достать, а танцевать мешала высокая платформа. Приходилось возвращаться в постель и забываться тревожным сном.
Рассвет Фрейя встретила с облегчением. Не в последнюю очередь потому, что причёска сохранила подобие формы. С вечерним вариантом не сравнить, но, хотя бы, не ужас-ужас. Расчесавшись и в меру таланта уложив волосы, гномка в тяжёлых раздумьях - какая еда подобает такому наряду - спустилась к завтраку. Так ничего и не придумав, она ограничилась варёным яичком и горячим хлебом с вареньем.
-Я бы медальон оставила в покое,- сказала она. -Это же явно подарок. Ну найдёте вы женщину, которая дарила, и что скажете: "Мы вашего Марстена нашли выпотрошенным в канализации и выпотрошили ещё раз?"