Хоть первая волна гнева прошла, Гвен всё ещё сердилась на Бредли. А потому не сразу далась в руки жрецу, рвущемуся оказать ей помощь. Да и у самого юноши, судя по всему, схлынул запал, как только он сообразил, что для лечения простыню придётся развернуть — было задето не только левое плечо девушки, но и боку досталось.
Так что пока Исмир с незнакомцами был занят взаимными представлениями и разговором, Гвен, поколебавшись, отсела в сторонку и, развязав узел на своём импровизированном одеянии, подставила жрецу пораненные участки тела. Особенного смущения она не испытывала. Одна из самых близких к природе рас, эльфы (а уж эльфы-друиды и подавно) на вопросы естественной наготы смотрели иначе, нежели «цивилизованные» народы, обитающие в городах.
Исмир, к слову, вёл какие-то странные речи. И вроде на эльфийском говорил — а всё равно что на родном агларондском диалекте, ничего не разобрать! Но судя по реакции светловолосого собрата, тому всё было понятно — он сосредоточенно внимал и даже отвечал. Правда, не так витиевато, как сэр Интилин. Наверное, у рыцарей так положено, решила Гвен, не слишком-то вслушиваясь в диалог и уже было обратившись снова к своему врачевателю.
Как вдруг слух зацепился за одно слово — «брат». Девушка вскинула взгляд на паладина, всматриваясь в его лицо… Неужели он говорит о Норвене? С этим стражником? И тот… понимает? Стражником! Ну конечно! Он должен знать, где держат пленных!
Она позабыла и о ране, и о лечении — обо всё на свете, в следующую секунду стрелой кинувшись к полуэльфу.
— Ты знаешь, где мой брат? Норвен, его зовут Норвен! Норвен Галанодель! Что с ним? Он жив? Отведи меня к нему, пожалуйста!