По клобуку старенького жреца пробежала утвердительная рябь. Он кивал в такт словам полуэльфа, бросая быстрые, мелкие взгляды на своего правителя. В одном месте он даже подсказал Энрину правильное слово "вечность", будто искренне переживал, не падет ли на него гнев Грагеона за неверный перевод.
- Ну вот же! - вдруг расхохотался Грагеон, свысока глядя на узника, - Если ты откажешься, у меня есть как минимум один отличный посланник. Да и выбор богат! Думай, эльф, - взмахом раскрытой ладони остановив жреца, кряхтевшего над "трудным" моментом речи Норвена, он выпрямился, развернулся и отступил на несколько шагов к выходу. Гвозди на подошвах его сапог с мерзким скрежетом проскребли по камню, как когти какого-то пещерного чудища.
Не оборачиваясь, он сделал повелительный жест в сторону стражников: тот самый жест, после которого винт на колодке из раза в раз затягивался на половину оборота туже. Короткий кивок и неприятное, завинчивающее движение пальцев в дорогой перчатке.
- Дальше, - негромко бросил он стоявшему у входа тюремщику; тот отлепился от стены и равнодушно взялся за цепи. Даже не кивнул; казалось, этот странный страж не знает ни рангов, ни званий и живет по каким-то своим понятиям, создавая вокруг себя мир, назначая самому себе смену дня и ночи, времен года, правителей и эпох. Впрочем, наверное, это безумие обрадовалось, что скоро все уйдут, и поползло из холодный щелей, чернеющих вокруг безмолвной тьмой.