Алексею помогала Лена. Сейчас эти двое были похожи на людей, которых будто пытали не один день... Ему было тяжело физически, ей - морально...
В какой-то момент Кузнецова бессильно опустилась на кровать рядом со спортсменом. Но помогала до последнего.
Увы, травмы были не единственным, что очень ухудшало ситуацию конкретно для них. Эта кровать находилась у окна... А за ним - зимний пейзаж... И пусть окна были металлопластиковые и в щели не дуло, тем не менее, эта стена была ледяная...
Балашов мог отметить, что в коридоре первого этажа, где он пребывал практически все время, было теплее. Очевидно, что резкое перемещение из жаркого климата в морозный не успело так быстро охладить внутренние части помещения. Вот только и там было холодно. А на этой кровати - просто кошмарно!
Одновременно с этим слышались какие-то невнятные сдавленные крики Вероники и Антонины, которые торчали над Матвеевой, чье тело уже серьезно так билось в судорогах. Сама Оля же не выдала ни звука по понятным причинам - она не могла вдохнуть, хотя, кажется, пыталась, то и дело пытаясь открывать рот плохо слушающейся сломанной челюстью...
Алёна, что кинулась в соседнюю комнату, к счастью, не была вынуждена в нее забегать, что определенно сэкономило всем время. А особенно - Оле, которую, быть может, еще был шанс спасти.
Богдан и Олег соорудили из простыней гамак, в котором теперь несли Белоусова, потерявшего сознание. Как и Яну, Андрея сверху прикрыли тремя одеялами, собранными со всех кроватей, что были в комнате. Богдан, похоже, немного научился управлять своей способностью, возможно, благодаря Лене, которая уже долгое время помогала на втором этаже. Потому сейчас Перевязов чуть парил над землей и едва не выронил концы простыни, когда на них выскочила карликовая Салова.
- Медика срочно! Умирает!! Травма! - выпалила та несколько на высоких тонах, все же рост давал знать свое, тем более, голосок и без того был девичий.
Богдан бросил короткое "щас" и аккуратно опустил свои концы. Олег побледнел и на время оцепенел, скорее уже рефлекторно опуская несчастного Белоусова на пол.
Перевязов же взмыл в воздух и пулей полетел в прямом смысле этого слова к лестнице и вниз.
***
Хиппи просто смотрел на Элю, каким-то пустым и одновременно тягучим взглядом. И улыбался... Какой-то отсутствующей улыбкой, будто он и вовсе был не здесь... и все же, он был здесь, с нею. Что-то пугающее было во всем этом, будто Аделта поглощала какая-то бездна и парень всерьез решал сейчас, настоящий ли тот маяк, что он видит перед собой в глазах беспокоящейся за него девушки...
И все же он хотел подарить ей на прощание эту песню. Почему-то это действительно выглядело, как прощание... Хиппи не желал бороться, не видел, за что ухватиться, чему верить. И сейчас она отчетливо читала это в глазах, чье тепло и жизнь стремительно уходили, остывая... Нет, объективно Аделт не умирал. Умирало его сознание, быть может, дух...
Элю отвлек шум, это заносили вожатую в комнату. Резина и Усатов. Внезапно в комнате вспыхнула картинка красивой блондинки с роскошными кудрями. Ее длинные волосы поражали своей красотой... И лицо... Нежное, красивое доброе лицо. Вокруг этой незнакомой девушки начали проступать детали. Какой-то парень, чем-то он даже напоминал Балашова, однако, выглядел чуть иначе и гораздо, гораздо наглее и... ожесточеннее. Небольшая картинка из сменяющихся кадров быстро дала понять, что парень пытается приставать к девушке, а она не хочет.
Неожиданно закричала Резина, истошно и срываясь на хрип:
- Прекратите это!!!!!
Едва успев уложить Егора в кровать, девушка упала, будто подкошенная на пол и закричала, словно ее била немалая такая истерика.
Картинка сменилась. И незнакомка кричала подобно Резиной, когда ее насиловали и очень жестоко. Кровь, побои, крики... ужасная сцена измывательств... Он избил ее, что она едва могла двигаться. Он рвал ее вагину, избивал ее грудь, иногда протыкивая острой иглой. И злорадство, ликование победы того, кто сильнее ее...
Перепуганный Усатов кинулся было к Славе в попытке ее схватить за плечи и встряхнуть, но был очень сурово подкошен подножкой девушки, которая явно оказалась в невменяемом состоянии. Артем упал, потирая ушибленное мягкое место.
Картинка сменилась...
Вот уже на пол ванной падают эти невероятные локоны... Мельтешение каких-то людей... кажется, суд... кажется, парня оправдали... Ванна, вода... порезанные вены...
И снова опадают кудри. Она рисует перед зеркалом некрасивый макияж, уродуя свое лицо...
Тренировочный зал... Она учится драться...
Снова зеркало... циничный застывший взгляд, полный боли и отвращения... Резина.
Тем временем, успел снова влететь в комнату Довченков. Блондин слегка прифигел от эфемерного объемного изображения, явно пребывая в недоумении, что это и к чему. Увидел он лишь концовку и покосился на кричащую Резину, которая сейчас поджала к себе колени и обхватила руками голову, отчаянно рыдая. Кажется, она еще открывала рот, именно, чтобы кричать, но сорвала голос.
И блондин решил, что медик здесь - самое уместное. Да и в комнату набилось народу - и Даша испуганная заглянула, да так и застыла у изголовья вожатой белая, как полотно, наблюдая эту ужасную, затягивающую, завораживающую картину жестокости, которая, даже окажись неправдой, была слишком натуралистичной и ужасной...
Тут же была и Меньшикова, та вообще вбежала к Титову, помня, что с ним что-то не так. Она остановилась у шкафа и глядела, не моргая. Вид у девушки был такой, будто ее саму избивают сейчас.
Картинка сменилась... а вот уже и Меньшикова. Ее увидели стоящей на коленях перед кем-то, кто замахивался на девочку. Впрочем, картинка быстро исчезла и уже виднелся Аделт, который стоял то ли где-то в горах, то ли что... Но у какого-то обрыва. Там что-то мелькнуло. Кажется, кто-то бросился вниз.
- Черт, это из-за меня! - крикнул Усатов и, только успел встать, пулей вылетел из комнаты вожатых, расталкивая всех.
Картинка размазалась и исчезла.
В коридоре он наткнулся на Воинина и Фику, которые уже заносили очень сильно обмороженного водителя. Едва парни переступили порог, уже даже не удивляясь бегущему куда-то парню, ибо здесь многие бегали туда-сюда, как над их ношей пулей пролетел Богдан, влетая прямо в комнату. Застыв в центре под потолком, он повертел головой и, увидев блондина, что уже брал на руки откровенно бледную медсестру, крикнул:
- Там девочка умирает!! Срочно! - Алёна хоть и не объяснила, кто умирает, но комната была девчачья.
Перевязов, как и пришедшие Федор с Фикой, явно не понимали, почему все в таком подавленном состоянии, но, видимо, списали на общую ситуацию, тем более, что она определенно не вызывала положительных переживаний...
- Здесь тоже, - буркнул Воинин, бросая красноречивый взгляд на водителя, находящего в весьма плачевном состоянии.
- Там - травма! - настойчиво крикнул Богдан.
- Мы теряем время, - сказала медик. - Ведите. Смертельная травма не ждет.
Довченков кивнул и кинулся в коридор, когда несущие водителя уступили проход.
- Ну и куда его? - застыл неподалеку от порога Федор, видя, что обе кровати заняты.
- Ну вот же диван еще свободен! - очнулась Кристина, указывая жестом.
Туда Егора и понесли.
В столовой же, наоборот, царила более апатичная атмосфера. Находящиеся возле стойки как-то отрешенно спасали остатки не запачканного чая, упавшего на пол. Роман, как и Кирилл, уже засыпали, похоже...
Кора так и не показалась видимой, зато Лесю нашла без труда. Народу явно поменьше стало внутри. Осталось лишь подойти и не напугать девушку, которая к тому же уже поторопилась на выход.
Послышались слова Алисы:
- Эй, сонное царство! Нам бы мобилизоваться и уходить! Ау??
- Угу, - протянул отчаянно сражающийся с лихорадкой Харсаев и неуклюже попытался подняться с лавы, после чего выдал: - Пойду, как придет время. Рано же еще, да? Там, вон, кому-то срочная помощь нужна, судя по мыслям, что я слышу. А кто-то умирает. Оля умирает. - добавил он и голос парня дрогнул. - Блин, - он аж оживился. - Она действительно умирает!!!
Народ бросил чай и повыбегал из-за стойки. Ларина кинулась к Роману, начав трясти того за плечи. Слова о смерти как-то явно располагали к панике...
Шпаков чуть не сбил Овсанну, кидаясь на выход в коридор.
- А где? - рявкнул он, пересиливая уже более мягкую музыку.
- Слева, первая комната на втором этаже, - мучительно выжал из себя Кирилл.