Овсанна затрепетала. Макс мог почувствовать, как напряглись мускулы, как с выражением внутренней борьбы на секунду закрылись глаза...
Нет. Чтобы и как бы ни было, быть чьей-то собачкой, чем-то, на что даже не смотрят, как на человека, глупым котёнком из подворотни.... Нет.
Но с другой стороны, её тогда не примет уже никто, она уже откололась от основной группы, и отводиться и от Максима...
Ну и ладно. Ну. И. Ладно. Очень нужно потом внезапно оказаться лишь инструментом, относиться и остаться в уголке!..
И все же так тяжело ссориться и возражать...
— Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою.
Не властны. Не были и не будут. Но почему тогда так дрожит и так несчастном, потерянно звучит голос, почему кажется, что вот откроешь глаза, и покажутся слезы, почему дыхание частое и прерывистое?..
— Я не Эхо. Я просто не Эхо, я не хочу быть мертвой, это так трудно принять, Максим?.. У меня есть свои слова и мысли, я сама говорю и сама думаю... — речь, которая должна была быть напористой и жесткой, не хотела, упрямо не хотела быть таковой, она просила, умоляла, она пела и рыдала. Как хорошо, что она в данном случае — не Кора, а речь.