- Может и не было, я просто привык что на речном пляже камней всегда полно, а тут ...
А тут в руке появился булыжник. Именно такой каким Балашов его себе представлял. И это не лезло ни в какие ворота. Ни в одни чертовы ворота не лезло. Камни не появляются ниоткуда. Может быть все же это игра его больной фантазии, а сам он лежит под капельницей и пускает кровавые пузыри? Поеэтому ему так больно. Нет. НЕТ. НЕЕЕЕТ!!!! Балашов не хотел в это вереить. Не хотел и все. В его жизни было вское, крупные удачи о которых только мечтают многие, и провалы после которых жить не хочется. И сейчас он не просил удачу, нет он просто очень, прямо до дрожи не хотел провала.
И тут грянула музыка. Мэрлин Мэнсон и что-то из его не самого ужасного. А вслед за музыкой появились люди. Во только. Во-первых были не все. Во-вторых исчез автобус. И в третьих. Он точно не помнил ночи, а сейчас уже утро. И прохожие за киселем. Другие, совсем другие но все также их не замечающие. И лёха выдал долгий протяжный стон. Это не был стон боли, это был стона разочарования.