Как только раздался мужской голос, Максим вздрогнул, а пальцы одной из его рук забегали по карману джинс в откровенно нервном треморе, должно быть окажись под рукой стол или стена и стук стоял бы невероятно раздражающий, но сейчас звука почти не было, впрочем, юношу выдавала дрожь в губах с головой. Поначалу ему даже хотелось совершенно проигнорировать "Человека-Гориллу", даже попытался заговорить что-то вроде...
- Или помните...
Змеи вздрагивающие, змеи взвизгивающие,
Что за пляску, что за сказку вы затеяли во мгле?
Уже совсем не к месту процитировал Максим "Бурю с берега" Брюсова, но голос его предательски дрожал, а чтобы рука перестала непроизвольно двигаться ее пришлось сомкнуть в кулак. Больше не было записей в дневник, никаких мыслей, только инстинкт самосохранения, приписывающий бежать или прямо рассказать о своей болезни, но перед девушкой и то и другое было невозможно... Должно быть впервые он выдерживал свои десять минут, на него смотрели как на человека и оставить все... Потому, уже заранее попрощавшись с жизнью, Максим повернулся к "Саше".
- Я хотя бы могу забить эфир чем-то кроме газообразных выделений тела.
Почти прошипел он, искренне надеясь, что новообретенный собеседник не расслышит ни слова, после чего вновь повернулся к Лене, почему-то взяв ее за руку, сразу же выпустив как будто коснулся раскаленной сковороды и что-то пробормотав не без труда поднял сумку.
- Спасибо.
Тоном, каким ни один Ромео не обращался к своей Джульетте, едва не прошептал Максим поспешно отходя подальше, туда, где был ближайший тенек.