Мирослава очнулась ото сна, как от обморока. Голова точно чугунок тяжелый, все нутро болит, губы пересохли, глаза не разомкнуть. Надобно расходиться немножко. Выскользнула из дома Прохора на воздух свежий, умылась колодезной водой, начала в себя приходить и навалилось... События прошлых дней одно за другим легли на сердце тяжелыми плитами. И не верилось, что все взаправду произошло. Может, приснилось?
Матушка бессильно опустилась рядом с колодцем, сгорбилась, словно придавленная чем-то и уставилась в землю.
- Нет, не приснилось... - прошептала она.
"Господи, как допустил ты это все? Как?" Внутри росло какое-то неведомое и чуждое монашке ощущение. Но не то сомнение, которое возникло, казалось бы, уж сто лет назад, у Лукоморья. Когда с котом о Боге говорили. Нет, сейчас было не сомнение, а пугающая уверенность в том, что Господь, как и Солнце покинул этот мир. А иначе, как мог он допустить все это? Перед глазами встала ужасающая картина разоренного храма. Труп Настасьи. Развалины города. Забава, лежащая на земле. И у Мирославы дыхание перехватило от ужаса. Не сон! Горькая правда!
- Господи, не может быть... - побелевшими губами прошептала она. - А как же молнии? Как же прозрения мои? Но не мог же ты допустить такое! Ты же не допустил тогда... в Залесье... А сейчас допустил. Почему?
Прежде, герои выходили победителями из любой битвы. С потерями, но с Божьей помощью все обходилось, приходило чувство выполненного долга. А сейчас ничего этого игуменья не испытывала...
Растерянность, страх, непонимание овладели матушкой. А вслед за этим пришел гнев.
Как-то слыхала она одну мудрость - сердиться на Бога можно, он поймет. Но она подозревала, что и сердиться больше не на кого. В груди словно дыра образовалась и трудно стало дышать.
"Зачем все это? Зачем их поход?" - повторились в голове Мирославы нехитрые мысли Фоки Чернго. Изменится ли хоть что-то в сердцах людей, когда Солнце вернется на небо? Прогонят ли ласковые лучи страх, зависть, ненависть и злобу? Станут ли люди добрее, будут ли следовать заповедям, коли Бог покинул этот мир?
В полном смятении матушка последовала за остальными героями на место встречи Трояна И Василия. Она шла отстраненная и бледная и даже не заметила новую руку Маринки, и даже не перемолвилась ни с кем и словечком. Только когда княжич за благословением подошел, очнулась вдруг, по волосам его рукою провела и тихо сказала:
- Благослови Господи раба твоего Василия на честный поединок, - перекрестила его и вместо дальнейших слов молитвы добавила от себя. - Держись Васенька. Твоя правда. За любовь, за... веру нашу.