Убрал руку от лица, которой только что закрывался от взрыва. Ухнуло сильно, уши заложило, но прошло скоро. Тихо стало, только камешки меленькие легохонько так постукивают, о земь падая и вроде комарья что-то пищит подле головы.
Подшатывало Фоку, вроде кто веревки привязал к рубахе да штанам, а теперь, забавы ради, дергает. Устал тать, как и все устали, да кому вон и хуже было. Увидел он как Оленка над девой черной волшбует, значит не просто так, значит хорошо все будет.
Упер сабельку да стал подле её хозяина.
– Матушка, ты как сама-то? - Черный глянул на Мирославу, да мимолетом окинул взглядом и Осьмушу, и басурманина лихого, что помог в бою. Вроде живы, потрепало их, да то пустое.
– Глянь-ка что с Васькой, - шмыгнул носом, утер костяшками сопли, - нам идти ужо пора, а он разлегся тута!