Маринка сражалсь изо всех сил, вот только по другому, чем раньше. Ведь сил-то почитай и не было. Вот и делала полшажка, вместо шага, если этого довольно было, чтобы атаковать или отступить. Делала полвзмаха сабелькой, если того было довольно. Спокойная, холодная, бестрептная. Вперед вопреки обыкновению девка не лезла, а вот спины бате и Василию прикрывала чем могла, собственным телом тоже. Будто и не сражалась Маринка с лютым ворогом, а пряла, да веретено крутила. Шаг - стежок, да стежок - удар, и по новой, стежок, за стежком, удар за ударом. Редко когда в пряже боя яркие стежки появлялись. Это приходилось девке то взглядом колдовским сверкать, то из пистоля стрелять. Так почитай к появлнию Осьмушки все четыре и разрядила в Шепота. Как Василий сказал встать, так и встала, руку с саблей уронила. Стоит не колышется. Но лицо белое, аж с синевой, краше в гроб кладут. Стоит, смотрит, молчит.