Из дурманящего чувства полёта сложно проснуться. Непросто пошевелить пальцем, не крылом, взглянуть на мир со стороны, не свысока. Не ты паришь в небе, не чужая жизнь теплится теперь в мёртвом давно чучеле, не забывай себя!
Данька вздрогнул и поёжился. Мастера от подмастерья всегда отделяет та уверенность в своих силах, которую юнцу хочется подменить верой в свои творения, в их особенность, самостоятельность.
Было ли недавнее уничтожение музыкальной шкатулки актом взросления или всё же убийством? Данька бы никогда не позволил себе так бездумно разбить вещь, но в тот момент это доставило необъяснимо приятное ощущение, почти как от вожделения и обладания... Как от команды пистолю тогда, при расстреле глашатая. Тёмные чувства, жизнь взрослого полна ими, но сейчас отношение к сове как к инструменту позволит не окунуться в мрачную жажду власти, а осознанно решить сложную задачу по спасению людей.
Что опасней для детинца, для спящей в нём Олены ー малые пушки, большая или их хозяин? У него зоркий глаз и цепкий ум, он общается со своими орудиями также, как мог бы общаться с ними сам Данька, отлей он их и изготовь... И всё же подмастерье дрогнул, отводя птицу от ругающегося подранка. Добить, убить, лишить врага сильной фигуры, без которой разом хуже станут управляться все его пушки?
"Это война", говорил воин-Василий...
"Здесь есть кому убивать, мастер", говорил воин-Всеслав.
Прислуга Пушкаря заряжала большую пушку в тот момент, когда сверху на одну из откупоренных бочек с порохом упал мешочек с горящим фитилём.
Пускай это будет война вещей поелику возможно.
Пускай кощеевцы дрогнут и отвернут, поняв, что без оружия им не победить.
А прислуга... пускай успеет хотя бы залечь.