- Так я, любя, должна в нем ненависть разбудить, чтобы все были спасены, включая его самого? - уточнила Олена, медленно вставая с четверенек. - Не знаю, выйдет ли... Все равно не сходится что-то, Кот. Если он будет Кощеем, то он не сможет меня любить, потому что Кощей не умеет любить. Кощей только ненавидит. Раз он меня любит, значит он уже немного не Кощей, а Осьмуша... Слушай. А они знают друг про друга? Осьмуша сказал, что он сын Кощея, а не Кощей; значит, он всей правды о себе не знает. Неплохо бы им познакомиться для начала. Вдруг они договорятся? Ну ладно, заболталась я тут, а мне пора... Прощай.
Нет, наверное, ни одной души черной или белой. Ну кроме разве что матушки Мирославы, которая такая хорошая, что почти святая. Или не почти. А остальные... в каждом есть тень. Чтобы справиться с ней, нужно ее знать - и принять. Сказать: это тоже я.
Может быть, в этом выход?
Олена побежала вслед за высокой черной фигурой, откуда только силы взялись. И правда, надежда умирает последней.
Эта слабенькая, еле теплящаяся надежда все же помогла ей приглушить приступ ненависти к Сказителю, который начал раскручиваться спиралью внутри нее и грозил вылиться проклятием, ударив одним концом по Сказителю, а другим - по ней самой.