- После меня ты будешь корки хлебные доедать, да квас с донышка допивать! – Маринку словно подхватила волна гнева и ненависти, и несла на себе. В ее душе мешались боль, злость на силу Трояна и собственную слабость, горечь от рабской послушности Акулины. А еще было неимоверно жалко неведомую невесту змееныша. До чего же ее довели, что она решила купить помощь ценой собственной жизни.
Чернавка еще сильнее потянула к себе силу той стороны и словно услышала в голове страшный, беззвучный шепот.
- При рождении человек получает в подарок жизнь, а потом только теряет. Сломанные игрушки. Детство. Невинность. Родителей и друзей. Часы и минуты. Мечты и надежды. А если и находит что-то на этой страшной дороге, то не может удержать в руках и снова теряет. Любовь... Силу... Власть... И, наконец, теряет свой самый первый подарок.
Время словно остановилось, а перед глазами возникло видение ледяной пустыни. По ней брела женщина, закутанная в какие-то тряпки поверх воздушного шелкового платья. Снег скрипел под ее ногами, снег падал сверху и кружился в потоках ветра, облегая стройное тело в подобие савана. Голова путницы была опущена, так что Маринка не видела выражение лица, да еще беженка горбилась и прикрывалась от ветра поднятой рукой. Ноги ее всё глубже проваливались в снег, вязли в нем. Было видно, что каждый шаг давался ей с трудом. Ветер трепал лохмотья, развивал волосы на непокрытой голове, хватал тело ледяными пальцами. Следы почти сразу заметало следом, тех что оставили ноги минуту назад уже не было видно. На миг Маринка почувствовала чужие чувства как свои. Боль, страх, отчаяние, и холод, холод, холод. Изматывающий, высасывающий силы, лишающей всех надежд. Он уже не ощущался обессиленным телом. Казался призрачным, обманчивым телом. Маринка увидела, как после очередного тяжелого шага женщина остановилась, покачивалась. В вихрях снега рухнула на колени, а потом завалилась на бок. Вздрогнула, несильно дернула ногой, будто пытаясь сделать еще один шаг, и замерла. Девка близко-близко увидела остекленевшие глаза, на которых не таяли снежинки, а потом, наконец, ее лицо. Точнее – свое. Вздрогнула… и очнулась.
-Вот значит, как бы все было, не пойди я к Велесу, - подумала она, - или это Навь меня морочит призрачными видениями?
Все произошло так быстро, что со стороны никто бы не успел понять и оценить секундной задержки в речи Маринки. Ведь она тут же сразу и продолжила, да еще злее, чем раньше:
- Конечно, тебе кроме себя ни до кого нет дела! Пусть весь мир рушится, тебе только свадьба интересна! Кто о чем, а пес о случке! Плохо же ты меня знаешь, если думаешь, что можешь испугать болью!
Девка крутанулась юлой, чтобы вложить в удар инерцию тела, и чтобы ему не помешала никакая змея. И хлестанула Трояна железной клюкой наотмашь, как пастух скотину кнутом.