Протягивающий колышек Павлу Данька с раздражением покосился на Мирославу. Слишком добра. Будто бы по себе всех меряет. Не понимает, что другие люди могут быть менее сильными, менее волевыми чем святая женщина-героиня. И сейчас в штурме этом такие-тщедушные погибнут просто, и всех их героям не спасти, если они сами спастись не захотят! Их не гладить надо, думая, что гнёшь и закаляешь, а бить, чтобы выправить, не дать утечь в самооправдание! Так куют железо, мощными частыми ударами; под великой тяжестью выдавливается в заданной форме изящное прочное изделие.
― Матушка Мирослава, какой ещё суд городской, города скоро не станет! Надо Злату найти и на нашу сторону вернуть, пока она новым заклятьем в спину защитникам не вдарила! Какого ещё света ты у Бога просишь, мало тебе услышанного? Злата с кощеевцами спуталась, частью наказания своего их воспринимает, а надо нам их на том поприще заменить! От их «наказания» просто камня на камне не останется, а в нашем мы ей покажем, чего она на самом деле жаждет, без прикрас!
Данька указал колышком на едва живую от страха Забаву и словно со стороны себя услышал. С дрожащим голосом, возбуждённый и выбитый из колеи обманом, мороком и осознанием правоты той, кто вступила в битву на стороне врага, будучи такой доброй и отзывчивой раньше. Это всё какая-то гигантская несправедливость, ну как её обычным судом решить!? Всё равно что рухлядь полную на починку сдавать, а тут новое впору создавать! Так ведь не мастеру же против воли заказчика идти, но хотя бы убедить попробовать стоит!
― Забава и дитя её невиновны, но также невиновны были и Злата с её дитём. Тут она нам в зеркальце злое отражение колдовством своим казала, а мы ей почти тем же ответим! Увидит и вспомнит она себя в Забаве, невинную и испуганную, захочет ли тогда жизнь ребёнка отнять? Как будто бы своего собственного! При том, что Павел повинится тут же, без гордыни и вызова, а с пониманием, что лишь потеря ребёнка его и Забавы ― единственное, что на самом деле равнозначно её собственной потере. Увидит она то понимание, возьмёт в руки колышек этот, и, уверяю вас всех, неподъёмным он ей станет, а путь в сторону прощения светлее и проще покажется. Хоть и по кривой дорожке пошла она, матушка Мирослава, до самого ада ей её держаться необязательно. Продолжит Злата месть свою ― сама свою душу проклянёт, а откажется ― спасётся, кому как не тебе ей о том напомнить? А мы поможем так ей на попятную выйти, чтобы и жажду мести утолить, и невинным не дать пострадать. То и будет судом единственно правильным.
Данька почувствовал, что выдохся и устал, ему уже и воздуха не хватало для речей гневных, а дрожь яростная всё била и била в грудь, словно толкая дальше, требуя большего. И он поддался, взглянув недобро на князя Ростислава и ткнув напоследок колышком и в его сторону.
― Или ты думаешь, матушка Мирослава, что те, кто семь лет назад цыганку безродную приказали в подвале задушить во избежание огласки народной… нынче сами на суд городской явятся, "без чинов и положения" пред людьми головы покорно склонят? Скорее Солнце само вернётся.
Очень хотелось сплюнуть и пойти наружу помогать отбивать приступ. Там на стенах в крови пролитой и потрохах взрезанных и то грязи и отвращения меньше, чем в высоких палатах пресветлых князей.