Маринка самостоятельно плеснула себе еще чая.
- Вот только ты Настенька, сидюче в месте добром, месте крепком, месте надежном упускаешь из виду одну вещь. Может меня подставляют и обманывают, ведут да соблазняют, то только в конце выясниться. Вот только ЭТО, - девка тронула рукой-змеей повязку, из-под которой уже сочилась теплая кровь, - мне уже несколько раз спасало жизнь и в бою смертном помогало. Это мое оружие. Кем я буду если сейчас, посреди похода, откажусь от него? Калекой бесполезной, да спутникам обузой. А это предательство их будет. Я и убивала, и кровь невинных проливала, да только всегда от души буйной. Не предавала и не лгала. Вон, Трояну даже сказала, как собираюсь от него отвертеться.
Маринка мотнула головой.
- Извини, конечно, да и не прими за хулу, вот только бог твой легко к жизни детей своих относиться. Может и будет у них потом жизнь вечная, не попробуешь, не узнаешь. Да только все святые такими, за редким исключением, после смерти становяться. Кого распнут, кому голову отрубят. И не даст мне твой бог земного оружия, если я его сторону приму. Не крыл ангельских, не меча огненного. Не даст же?