Маринкина дерзость несколько опечалила Настасью, и она потупила грустный взор.
- Ну зачем ты так? - Спросила она. - "Хозяин", "бог мертвецов"... Будто к супротивнику пришла. Здесь тебя никто не обидит, не уязвит, и я здесь не для этого. Просто поговорим, как два человека.
Наполнив второе блюдо, монахиня пододвинула его к Чернавке, чтобы в этот раз обошлось без лишних разрушений.
- Обыкновенный чай. А то, что это дичится - то не от воды. Просто не любит слуг Божьих, боится. Защищается.
Пораздумав над ответом над последним вопросом, Настасья ответила со вздохом.
- Бог - не хозяин, он отец и творец. И не только мой, или Мирославин, он творец всех людей. И тебя. Как бы ты это ни отрицала, Он и твой Бог тоже, хоть ты и отрекаешься от него. - Настасья снова подняла глаза и улыбнулась. - Что тебе о нем рассказать? Спрашивай.