Опьяневший Фока не стал скупиться на слова, хлопнул чарку, утер рукавом да стал речи умные балясить.
– Меркой, говоришь, какой? Да самой обнаковенной. Вот гляди: попервах надобно узнать, заради чего судишь. Можно ведь судить, чтобы правду найти да во главу стола посадить, а можно судить, дабы закон не гнули как кто хотит. Ежели так, ради закону, то надобно мене пеньку на шею кинуть да во-он на той липе и остыть дать. - еще раз чарку опрокинул, закусил, налил и Осьмуше предложил, - Дальше идем. Вот слыхал я от дедов старых, что далече, в степи есть курганы - могилы старые, которым по сотне лет. И сам видал, да уж больно на холмы похожи, ну да ладно. Так вот, под теми холмами почивают вои, вместе со своими богатствами, слугами, даже конями, ага, - Фока заверяюще губы надул и закивал, вестимо, правду говорю, - Скарб? Верно, вещи ценные, дорогие, пошто их в землю спрятали да костьми устлали? - тут он поднял палец вверх и рожу скорчил умную-умную, наклонился к доброму молодцу и доверчиво, чуть голос понизив, продолжил, - у нас дед на деревне был, за волхва, так он как помирал мне тайну и рассказал, за то что я ему дров на зиму наложил под стриху. Вещи в могилу клали, чтобы люди новые вещи делали. Лучше, красивей, понимаешь? Чтоб не сидели на месте одном. - Фока умолк, давая понять что тайна раскрыта и теперича надобно покумекать над ею. Обождал немного, еще закусил и продолжил. - Так вот я, с такого краю, вроде и пользу приношу, когда вещицу какую беру. Ежели б последнее забрал, то одно, али у того, кто не смогет повторить аль купить, а так... - тать ладошкой махнул, мол, делов-то... Молчал. Глядя перед собой и в даль единовременно, а потом сказал, глухо как-то. - Слова это все, парень. Пустое. Ежели попался тать – его место в петле на суку. Вот и мерка, Осьмуша.