– Да ты ж!... Эх! - тать будто перо невидимое в воздухе поймал, а потом кулаком себя по ноге стукнул. Скривился, вроде сыта прокисшего в рот кинул, а выплюнуть не может. Глазами по товарищам пробежал, да все уже и так поняли. Видать один Фока все докумекать никак не мог...
Помолчал малеха. Шапку на голову натянул да встал с земли. Глянул в глаза Лелиславу, да сказал без отворота: "То ты княжича уесть хотел и ушел, да токмо то ваши дела-делишки. А нас ты бросил, вот хоть как ни скажи почему, а бросил же!"
Помолчал еще немного, пятерню поднял ладонью вверх, собрался было сказать, да лишь крякнул и рукой махнул. Повернулся на пятках и пошел прочь. А потом вроде молнией его ударило – услыхал он слова паренька про сварожича.
– Витю? - Фока зубы сжал, вроде того коня, что удила закусывает, - Убили... Суки! Твари чертовы!
Вроде и не был тать уж слишком кровожадным, а вот восхотел он тут же обратно Хапилова у бесов отбить да ногами пинать покуда вся требуха не по-вылетает, а уж потом снова бесам на растерзание кинуть.
– Прости матушка... - Черный виновато плечом дернул, рожу тыльной стороной ладони утер, - Бивали мы Ерыжку, то сам глазами видел... Как он, падаль, заново в живых выскочил-то? - уже Василию отвечал Фока, - На то у меня ответа нет. - руками развел, мол, прости.
Растерянно глянул на Чернавку с Оленой. Шмыгнул носом, махнул рукой снова: "И меня с собой берите, девки, чай одни не справитесь с вином-то."