Лелислав про себя отметил, что Лушка, хоть и девка вроде, а все черты бабы при ней: смазливая, глупая и добрая. В том-то и суть бабьей природы, что им за доброту глупость сам бог велел прощать. Не всем быть Премудрыми, о таких сложат песни, далеко не всегда со счастливым концом. О Лушке песню слушать никто бы не стал, это Лелислав знал как свое ремесло; а вот затащить ее в кусты, а может и к алтарю -- желающих должно быть немало.
Но время было не для праздных размышлений. Будто невзначай наклонившись к ушку, Лелислав шепнул "Благодарствую", и тотчас раскомандовался, совсем другим голосом.
-- Паренька здесь оставим, найди тихое место в доме. Худо ему, пусть полежит, да воды принеси. Осьмуш, останься здесь, вдруг послать за кем понадобится.
Врал конечно гусляр, знал, что лихие люди дружинника нутром чуют, даже когда в одежке ничто не намекает. И не хотел в воровское логово идти с орликом.
-- Франц, если убегался -- то можешь здесь остаться, а со мной пойдешь -- признателен буду. Мы мигом обернемся. -- И Лушке. -- Жди, да боярину поклон передай, и извинения за беспокойство. Тут дело такое, он поймет.
И стремглав уже летел за ворота, искать кладбище. На ходу готовя первую фразу Коряге-Аленушке:
-- Твоего братца из волчьего логова вызволили, живого.
Больше ничего и не потребуется. Только вот найти бы саму Корягу, с ватагой ее могут и не найти по перварю взаимопонимания.