- Хорошо. И мне тоже... - Олена улыбнулась разнеженно, счастливо. - Вот видишь. Ты свое гневное сердце смирил - значит дальше все хорошо будет. Это ничего. Все... пройдет. Одно хорошее останется.
Говорила Осьмуше ласковые слова, словно гладила - заглаживала рубцы, закрывала раны. О чем она его еще спросить-то хотела? А не надо. Осьмуша снова улыбается, лицо счастливое, теплое. Олене тоже тепло, счастливо. А что глаза его похолодели - так всего миг один, забудь. Стена меж ними все растет, растет. Становится толще, непрозрачней.
- Осьмуша. Ты думаешь, я хорошая. А я плохая. Ты меня не знаешь. Я злая, Осьмуша. Меня тогда Яга к себе унесла. Я у Яги жила. Я мачеху свою проклятьем сожгла. Что, ненавидишь меня теперь? Брезгуешь?
Голос Олена свой слышит как со стороны. Как чужой. Спокойный такой, ровный. Ну вот, все. Больше он ей улыбаться не будет. И за плечо не обнимет. Никогда. Погрелась - и будет.