От такой отповеди Данька покраснел и смущенно кашлянул, а потом нахмурился и затараторил:
- Да я-то что, мне ж тоже жалко! А если пока за волком ходим где-то еще какая напасть стрясется, так тех бедняг тоже жалко будет. Только они везде и сразу такие... Пропащие. Все мы такие. И всё же живём как-то.
Он окончательно запутался и потерял нить собственных рассуждений, и это было неприятно, и это вязало язык почти осязаемой горечью, это надо было сорвать с разговора и отшвырнуть прочь как опасную змею.
Данька встал на ноги и прихватил Олену с двух сторон за локти, сжал и приблизил.
- Слушай, хватит. Ты не герой, я не герой, Торквальд с Осьмушей, ну какие даже с них герои? Это всё неважно. Мы вместе найдём этого волка, героев и путь к Кощеевскому замку. Сапоги стопчем, кровь прольем, но что сможем - сделаем. И тогда вернёмся, и пускай люди скажут, кто герой, а мы гадать не будем, мы друг друга держаться будем! Потому что... потому что...
Мир без солнца. Хандра на улицах. Болота наступают. Лихой люд богатырей и князей режет, а мастер теряет руку - время душегуба, не зодчего. Время ярости и отчаяния. Даже иноземного хищника некому ловить кроме пьяницы-немца. Но ловить его нужно. Отпор ярости нужен. Лекарство от хандры, механизм осушения почвы, солнце, солнце, солнце...
- Да потому что мы выбрали друг друга, понимаешь?
Больше всего на свете нужно вот это дыхание этой жизни и эта надежда в этих бездонных светлых глазах. Без этого и с солнцем Безвременье, и без солнца.
- Я уже не уйду только потому, что ты пожалела Торквальда и верю, не уйдешь и ты, если выясним вдруг, что исправить Замок Кощеевский - годы уйдут! Безвременье! Я когда горю работой, часов не вижу. А ты же не уйдёшь, не бросишь, думаю. Потому что неважно, кто мы - мы уже выбрали путь, тот, где Торквальд слепо ищет, Осьмуша слепо хранит, я слепо чиню, а ты слепо жалеешь.
"Всё равно тебя... человека мне не починить, а тебе меня - не полюбить. Даже слепо. Тогда зачем все эти сомнения, если мы всё равно идём к цели. Пускай слепо."
Данила сбросил хватку и отступил широким пружинистым шагом, и не смог остановиться - развернулся и пошёл прочь от костра. Без вещей, поэтому и без лишнего страха для спутников - так уходят побыть наедине с собой, а это всегда недалеко от жизни и долга.