Хлопается коленями на землю, вновь оказавшись на грешной земле. Руки бессильно выпускают оружие, щит и меч падают в степную траву. Тяжело вздымается грудь, бешено бьется сердце. Лицо горит, что-то раскаленное чертит сверху вниз на нем дорожки, изо рта рвется сдавленный хрип, с которым невозможно справиться. Горячие слезы капают сквозь шлем богатыря, впитываются в сухую землю степей. Трясутся в рыданиях могучие плечи.
Даже если это был сон, то ничего лучше с ним не случалось никогда. Сколько лет он бродил таким, замерзшим, отчаянным, страдающим? Даже если это был сон... Всеволод знал цену снам. Сны могут убить. А могут дать веру. Даже если это был просто сон.
Но сейчас все было взаправду, почему-то он знал. Неужели кто-то выше показал, что не все еще потеряно для бывшего кощеевца? Что он вновь может стать живым человеком? Снять черное железо, погреться у печки, выпить, поесть. Мог ли он, некогда утопающий в роскоши и разврате, подумать, что за столь простые удовольствия однажды будет готов отдать все?
Но вновь остывает сердце, а слезы превращаются в лед, пуще прежнего примораживая лицо к стали шлема. Уходит тепло и чувства. Встряхнув головой, Всеслав медленно встает, не видя ничего вокруг, погруженный в мысли. Произошедшее уже кажется далеким и нереальным, оставляет после себя лишь чувство сожаления - почему нельзя вернуться туда!?
"Потому что ты многое должен исправить здесь." - Говорит себе богатырь. Но теперь им движет не только лишь отчаянная жажда искупления и страх, навеваемый духами севера. Где-то глубоко в груди поселилась маленькая, слабенькая искорка надежды.
Исправить. Все можно исправить.