Тяжко было смотреть вслед волочащемуся и вопящему телу Хапилова и тем, кто его тащил на муки вечные. Тяжко, но надобно. И Мирослава глаз не отвела. Возможно, она единственная из всех ныне живущих на земле, кто видел своими глазами служителей ада. И эти образы, это тайное знание, надо сохранить, и быть может, донести до грешников, что продолжают творить дела свои низкие и не раскаиваются.
Утих последний вопль кощеева мясника, и матушка пошатнулась. Сколько может выдержать разум человека, сколько могут вынести хрупкие женские плечи? Предел ли это? Стала ли Мирослава сильнее или приблизилась еще на один шаг к безумию? Она только почувствовала, что где-то внутри, то ли в голове, то ли в сердце, захлопнулась тяжелая дверь и весь ужас, боль, непонимание закончились, уступив место радости новой встречи и яркому свету.
Едва слышный вздох вырвался из груди Мирославы, когда прикосновение ее супруга запечатлелось на ее щеке. Две крупные слезы сорвались с ресниц. Оглядела матушка всех несчастных юношей, что выстроились в ряд, да поклонилась им низко. Защитники Руси-матушки, страдальцы. Есть еще совсем молодые... Думать не хотелось о том, через что пришлось им пройти, сначала при жизни, затем в посмертии.
- Обождите меня славные друзья мои, - проговорила монахиня своим спутникам. - Вернусь я.
И шагнула навстречу любимому и его сослуживцам. И вдруг, охватило ее странное чувство восторга и радости, ибо путь их лежал к очищению. Улыбка заиграла на лице. Не сомневалась матушка, что ждут их уже на небесах.
- Господь милосердный, прости грехи этих воинов славных, погибших за свою родину. Этих мучеников, злою волей обреченных на несправедливые страдания. Прими же их в Царствие свое, - и пошла матушка Мирослава к свету, призывая души солдат следовать за ней.