Упавший на спину Лелислав смотрел в небо. Конечно, никакого неба перед его глазами не было, был потолок мерзкого жилища Хапилова, собранный, как и все здесь, из человеческой плоти. Но это и не важно, достаточно знать, что там, куда устремлен твой взгляд, за мясным творением нечестивца, за толстенным слоем земли, есть небо. Туда и отправится твоя душа, случись что. Возможно, вот прямо сейчас. Это великая благодать -- возможность во время боя взглянуть в небо.
Лелислав чувствовал, как его тело провалилось в трясину еще на палец, затем еще. Затем чиья-то сильная рука схватила за шиворот, потянул назад и вверх, это хорошо что вверх, иначе придушил бы воротом. А Лелислав все играл, не позволяя страху, отбивая про себя ритм, потому что даже в самой неистовой мелодии слишком быстро тоже нельзя, иначе мысли обгонят пальцы, лишь краем глаза отметил, кто тащил -- Василий. Гусляр не сбил ритма, и не пошевелился и когда за спиной у них выросла фигура с четырьмя лезвиями вместо рук, и замахнулась, чтоб пригвоздить обоих. Не шелохнулся и когда Василий каким-то чудом, выпустив ворот, успел полоснуть саблей нападавшего на мгновение раньше. Играя, Лелислав наблюдал, как созревшим орехом хлопнулся об пол Фока, потом где-то вне поля зрения будто бы что-то лопнуло, и плечо пронзило болью, но руки пока шевелились, пальцы играли.
А потом, с отчаянным воплем Хапилова, загодя стало понятно, что они победили. Что все ли отсюда живыми выберутся -- бог весть, но этом жирному нечестивцу конец. Вскоре, все скрыла тьма, да оно было и к лучшему, а едва стал свет --- Лелислав вскочил на ноги и бросился к Фоке.
-- Жив? Я не хотел прощаться, когда ты уходил. -- А что тут еще скажешь...