Лелислав чуть не сблевал, увидев, чем является их противник, этот самый Хапилов. Вроде бы, и каких только ужасов не навидается странник, когда Солнце почитай сколько лет как пропало, и всякое непотребство теперь по белу свету не таясь ходит. И к такому и опытный гусляр готов не был. Вот уж действительно, не Ад страшен, а Грех.
Зато как Фоку увидел -- отлегло. Ну, значит не зря очертя голову сюда вперлись жив их проныра, не послали его трусливо вперед себя на смерть, не взяли греха на душу. Можно снова, как уже не раз пришлось, плечом к плечу в рубки с чистой душой. Уж вывезет кривая на этот раз иль нет -- на то воля Божья, но себя сейчас не запятнали.
Что Фока говорил гусляр не понял, да ему и не до того было, свой план на уме оказался. Пока отзвуки собственной музыки в ушах плескались, да под матушкиным благословением. Четверо вызванных Хапиловым чудища выглядели страшно, да еще страшнее было думать, сколько у него еще таких же водится. Сомнут их дружину, если помедлят, как пить дать сомнут. Надо решать дело быстро, и верить, что Бог поможет.
Лелислав, оставив гусли болтаться на лямках, рванул из короба канат с острой кошкой, и замахнулся, закинуть ее на кокон под потолком. Мысль, как острые крюки будут рвать заплывшую жиром плоть грела душу. Лишь бы удержался там крюк.
Закинул, и опустился на одно колено, чтоб по нему как по лестнице мог взбежать кто полегче. На колено да на плечо -- все меньше руками по канату.
-- Просто удержите этих громил пока! -- Нараспев, голос сорвать никак нельзя, пригодится еще. Понимал гусляр, что тяжек будет первый натиск. Лишь бы все дожили до того, как снова музыка заиграет. там уже легче будет. Или нет, не загадаешь.