Дело успокаивает, от мыслей дурных отваживает, потому и работалось Даньке обычно хорошо, как бы ни был он печален или обеспокоен. Этот раз исключением не стал - как увидал парень верстак, сырья да заготовок склад, инструментов ряды, меха кузнечные... эх, так и вздохнул со смешанными чувствами - всё в пыли, давно не использовалось, но уложено аккуратно и даже красиво, как только мастер настоящий оценить и может, пожалуй. Дед-Рыгор, что только с тобой чары эти сотворили...
После соприкосновения с Неписанным, идеи обуревали Данилу, но он сумел взять себя в руки и остановиться на простом решении. Взял у хозяев стекляшку ненужную, померил, отметил да обрезал-обколол так, чтобы полоской на глаза ложилась. Это из опыта личного - не любил Данька под водой глаза открывать, то ли вода полуболотная такая скверная в детстве его была, то ли просто глаза слабые. А так, через стёклышко - видно всё, пусть и расплывается немного, толстоватое стекло, ну да ничего.
Очередь за щелями - мало же к лицу приложить, надо, чтоб не протекало. Тут-то Данька свою живую глину из горшка-то и достал. Ну как "свою"... ну да не суть. Глина та под живыми (а какими её ещё берут-то?) пальцами размягчалась и сравнительно быстро вновь пригодной для лепки становилась, но ещё несколько лет назад в ученичестве своём заметил Данька, что глина эта диковинная вообще от всякого тепла телесного такими свойствами наделяется - хотя для внешнего "неживого" мира тверда как и обычная, даже потвёрже иных видов будет.
Облепить той глиной стекло по краям, придать форму верхней половины лица, примерить, поправить - много времени не заняло. Теперь ремешок только приделать, и если на затылке затянуть, то плотно так прилегать будет к переносице, надбровным дугам да скулам, что любо-дорого смотреть! А так как к живому-то лицу прилегать будет глина, то и постоянно на грани твёрдости и мягкости балансируя, плотней только вмявшись, утечку исключит.
Дыхание Данька полым внутри камышовым тростником обеспечил - длину подобрал, вспомнив, насколько ведро с камнями опустилось, а чтоб дышать удобней было, из живой глины деталь навроде свистульки вылепил, широким раструбом в рот, а из-под уха сзади трубка дыхательная торчит, можно вперёд плыть, мешаться не будет.
Как вот только Олена в темноте подводной путь себе освещать будет? Хм, а ведь давно хотел Данька свои свечки из кровавой смолы испытать. Такие уж они пылкие получались - землёй не закидаешь и водой-то не сразу зальёшь - что казалось порой подмастерью, что и под водой какое-то время прогореть сможет. Ну что ж, вот и выдался случай это дело проверить.
Кровоточащие деревья поганой новой породы начали расти на Руси вскоре после пропажи Солнца, становясь печальными предвестниками разрастания болот. Где-то их называли чародревами, где-то кроводревами, а где-то просто боялись называть, но они всё равно подступали всё ближе и ближе к обречённым деревням, словно заранее оплакивая страшной красной смолой тяжёлые судьбы будущих беженцев.
Некоторые охотники и добытчики посмелее приносили собранный и укутанный в освящённые священниками тряпки сок кроводревов в города на продажу, а Данька научился растапливать его в особых пропорциях с воском и непочатой водой, получая красные свечи, вспыхивающие через пару-тройку мгновений после зажжения ослепительно ярким светом и горящие после мощно и ровно, не уступая ни ветру, ни пыли, ни даже воде.
Сейчас Данька достал одну такую свечу из запаса и аккуратно растопил в отдельной миске, после чего пропитал жидким составом ненужную тряпицу, закрутил её в палку и снова пропитал, оставив подсыхать.
Удовлетворённый результатом работы, парень отряхнул ладони, кивнул и улыбнулся. Вот теперь не стыдно будет и Олену вперёд пустить, если захочет, а то и самому вниз спуститься, колодец ведь про чудищ подводных ничего не сказал, значит и нет их там. Наверняка нет. Да нет, точно нет!