Осьмушины щеки запылали, как маковые цветы, когда он услышал речи Оленки. Было видно, что хотелось ему как-то оправдаться, или хоть отшутиться, но ответ у него не нашелся. Ну, будет впредь знать, как про женитьбу шутки шутить.
На слова названной сестренки Осьмуша безмолвно и еле заметно кивнул.
А Данька тем временем к калитке присмотрелся. Такая, казалось бы, невзрачная вещь, а ведь с нее и дом начинается. простой кусок дерева отчерчивает границу человечьего жилья, и даже не всякий дух теперь сквозь нее пройдет, если она будет закрыта. Да и не выйдет тоже. Эта калитка старой была, но немногих гостей она повидала, не перед многими она распахивалась. Чаще всего открывал ее хозяин, старый Рыгор, что в молодости коней орловцам подковывал. В его мозолистых, трудолюбивых руках эта калитка появилась из струганных досок, так что его руку вещь знала лучше других. Калитка помнила прикосновения и других рук - одной женской, и одной детской ручонки. Но ни та, ни другая, ее не открывали, и за порог не выходили. Потом калитка открылась, чтобы через нее пронесли венок, и больше женская рука калитку не отворяла уже никогда.
А спустя год или два через калитку прошла другая женщина, и аж три ее дочери. В тот раз калитка впервые заскрипела ржавыми петлями, стала открываться нехотя, с натугой. Не хотела она пускать эту женщину, взывала к своему мастеру - а тот не понимал, да лил себе масло в петли, пытаясь задобрить вещь. В конце концов, пришлось смириться. Женщина эта, конечно, была для всего дома страшная, и дочки ее тоже.
Но и та, предыдущая, порой внушала собою ужас. Вещи не хотели говорить, почему, но они боялись и предыдущую хозяйку подворья. Особенно страх им внушало то, что и после смерти та женщина так и не покинула дома. Уж калитка знала это наверняка.
- Какой молодец! - Выдернул Даньку в реальность голос хозяйки. - Многовато тут работы будет, но что-нибудь тебе Рыгор найдет. Правда?
- А? - Мужчина будто оправился от какого-то наваждения. - А, да! Конечно! Найду, любушка! Но спервоначалу накормить надо, а потом уж и трудом обременять! Поди, совсем изголодались!
- Мне бы еще сапог вот... - Осмелился сказать Осьмуша.
- Будет! - Пообещала женщина. - У Рыгора как раз осталась пара почти неношенная! Пойдемте скорее!
Никто и не заметил, как подле Осьмуши вдруг оказалась еще одна девочка. Точнее - уже почти что девушка, одетая в какие-то блеклые обноски с чужого плеча, туго закутанная в серый платок, и испачканная в саже. Она легонько дотронулась до рукава доброго молодца, и, с интересом вглядываясь в его лицо, протянула ему яблоко, удерживаемое в тонких пальчиках с обкусанными ногтями. Как видно, в отличие от других сестер, она сорвала его без малейшего усилия со своей стороны. Осьмуша беспомощно захлопал глазами, открыл рот, растерявшись совершенно, и девушка, пользуясь этим, мягко вложила ему в ладонь алый плод. В тот момент у нее сполз с головы платок - и оказалось, что несмотря на лохмотья, четвертая дочка хозяев очень красива. Никаких лишних глаз, и сами глаза красивые, черные и глубокие. Выгнутые красивой дугой брови, волосы цвета воронова крыла, заплетенные в длинную косу, чуть впалые щеки, полные, яркие губы. Но несмотря на эту красоту, при взгляде на нее все равно становилось страшно. Может быть, даже более страшно, чем при виде остальных сестер. Сходное ощущение возникает, когда красивый и безобидный огонек свечи в один миг перерастает в пламя. Даня когда появилась девочка, услышал, как все вещи в доме резко затихли, будто боясь чего-то, а Олена - как пришло в движение дерево, зашумев сильнее обычного.
- А ты правда женишься? - Ровным грудным голосом спросила девушка, отдавая Осьмуше яблоко. - И увезешь меня отсюда?
- Хаврошка! - От голоса хозяйки красавица в лохмотьях сжалась в комочек, словно напуганная мышка. Взгляд ее угас, сама она сделалась серой и незаметной, а Осьмуша, оклемавшись, тут же упрятал яблоко в карман, и что-то неразборчиво промялил.
- Тетушка? - Робко переспросила девушка.
- Ты уже работу, какую я тебе дала, сделала?! - Требовательно спросила хозяйка у, вероятно, чем-то провинившейся перед ней девочки. - Ну если я узнаю, что пока тыт ту гостям глазки строишь, скотина недогляжена...
- Я уже все сделала, тетушка! - Взмолилась Хаврошечка, поспешно отходя от Осьмуши. - Все как вы велели, я и...
Не дав ей начать перечислять сделанные дела(а список наверняка был длинным), женщина оборвала ее.
- Ну тогда не зевай, дуреха, гостей встречай! Вот тебе парень, возьмешь у него одежку постирать и поштопать! И дай ему чего надеть! А потом бегом на стол подавай, люди голодные! -Подтолкнув девушку к Дане, хозяйка снова приторно улыбнулась. - Извините, гости дорогие. Неразумная она у меня еще.
А Осьмуша с какой-то неприязнью покосился на Рыгора, который сейчас делал вид, будто его здесь и вовсе нет.