Как ни странно, доводы спутников убедили Даньку, что не случайно всё это затеялось. И письмо, где его (наверное) упоминают, и то, что именно к избраннице-Олене и её посыльному разлом Казимиров вывел сразу же, и вообще, больно уж уверенно и в то же время просто эти двое держались, так и хотелось не упасть в грязь лицом перед ними, а напротив, доказать, что и сам Данила очень даже хорош в деле геройском.
Конечно, хорохорился и храбрился внутренне при таких мыслях Данька, а поразмыслив в дороге, понял, что ничего про дело это геройское не понимает по сути. Ну да сделал он себе пистоль и кистень хитрые, от обидчиков отбиваться, но что же, с этим - да в Кощеево Царство? Это ведь там по легендам Солнышко пропало, а там-то что, там таких как те скоморохи или волки белые - тьма тьмуща! С другой стороны, только то и следует с того, что воевать там не с руки даже героям, а если прокрасться тихонько суметь, то и каждый героем назваться сумеет, по результатам-то.
А в беседы Данька и не вступал толком, на Оленины "службу поминальную закажи" да Осьмушины "сами теперь решить должны" только кивал рассеянно, но с согласием, дескать, да-да, понимаю. Была у него такая черта в поведении, задумчив порой становился, ну что поделать.
***
В компании всё же приятней шагалось, - мимо той же повозки разграбленной Данька не с опаской проходил, а напротив, увлечённо слушая рассказ воина-дружинника. Да и природой вокруг порадоваться удавалось побольше - не то внимание выискиванию угроз уделяешь, остаётся и на себя немного. Здорово.
Вот только дом, к которому их Осьмуша привёл, как-то не понравился Даниле. Вернее, не понравились-то ему люди, в доме том жившие, а через них и сам дом по-другому смотреться стал - жильцы всё-таки меняют жилище, и зачастую к худшему. А тут... нет, повидать уродов Данька повидал - после пропажи Солнца такие стали чаще на Руси рождаться, но только ежели росли в приличных общинах, то и вели себя скромнее обычно. Тут же другое дело, девки эти странные, злобные какие-то, дерево (показалось ли?) словно бы и правда как живое от них отбивается, ещё и мать их такая грозная, что спасу нет. Заболтался наверно Осьмуша в дороге, таких "невест" не разглядеть-то, да при такой тёще! Бррр...
И всё ж таки есть хотелось, привык за годы городской жизни к горяченькому, тяжело теперь отвыкать было, лепешками да морковками перебиваться. А Олена как на зло про "хлеб в дорожку" песню завела. Ух глазищи. Скорей своё ввернуть, пока не договорилась. Ну что тут за час-другой случиться может?
- Мне бы вот только одежду ещё сполоснуть, вот, в грязь упал, а пока сохнуть будет, я бы вам, хозяева добрые, починил что-нибудь да поправил бы, у меня руки ловкие и глаз смелый, разные ремесла знаю и инструмент ношу.
Сказал так Данька, а сам на Олену косится, каши мол хочу, куда ты со своей сухомяткой просишься, я тебе ещё на щи с мясом заработаю, вот увидишь.
И невзначай руку на калитку положил, быстро петли осмотрев, да как выстругана, покрашена ли, одним движением ощупал как спросил: "как вы тут?"
Вещи обычно врать не обучены, в отличии от людей, которых жизнь сама часто учит.