Фока опрокинул еще одну чарку, да крякнул, поджав губы. Слушал-слушал, то так голову склонит, то руку подставит, то на стол положит. Скучно ему, что тут сказать. Да токмо рядышком сидит с говорящими, волей ни волей, а приходится ушам слова ловить. Многого не понял Фока, чего уж тут таить, да понял одно: любит Василий Чернавку. Раззявил рот, чтоб встрять, да вовремя спохватился. Не гоже так, промеж людей лезть, можно и лоб получить.
Подождал малеха, второй раз начал вроде говорить, даже рукой так сделал, вроде показывая на что-то. Только княжич с Соловьем, разговором увлеченные, даже не заметили, что тать тоже имеет чего сказать. Махнул последнюю рюмаху – в голове шуметь уже начало. Плямкнул губами, нос утер рукавом и встрял.
– Вы уж простите, коли чего не так. - Фока приложил руку к груди, - Но коли один человек другого любит, вот не может быть так, чтоб не было тропки той заветной, чтоб к их счастью прийти. Не может и все тут! - тать замотал головой из стороны в сторону, - Вот мы: за солнцем идем! - он поучительно поднял перст в горе, - и то путь находим, пусть через горы да моря-окияны, а идем! А любовь, она ж ведь тоже, вестимо, за вроде того солнца, токмо для двоих. - Фока помолчал немного, самую малость, продолжил, - Надобно у людей умных выспросить что да как, а там ужо видней будет куды топать, да что делать.