Иришка была равно пленительна, что хмуро-серьезной, что по-детски шаловливой. Лелислав попытался попасть в тон, поцокав языком:
-- Ай-яй-яй, какая ты требовательная, царица.
Возиться с его пуговицами он не собирался помогать. Напротив, он собирался из всех сил отвлекать Иришку, хотелось, чтоб этот момент растянулся в вечность. Вот жадно впился губами в губы, потянув девушку к себе, затем, глядя в глаза, запустил пальцы под ее кружево золотых цепочек, едва прикрывавших грудь. Затем, уже почувствовав кожей кожу, потянул царевну вниз, встав на колени толкнул ноги носком в пятку, чтоб стянуть сапоги, не отлучая рук от дышащего счастьем сокровища.
Опрокинуть Иришку на спину казалось неуместной грубостью, Лелислав так и держал тонкий стан на руках, то что змеедева обвивает своего избранного кольцами, словно боится что он попытается сбежать, еще больше заводило.
Конечно, стоило бы спросить про колдовство, про этот остров, еще бог знает про что. Но в этот момент все кроме любви потеряло значение и надолго удалилось куда-то прочь, как тени сторонятся пылающего костра.