— Да что ж тут придумать-то, матушка? Насильно мил не будешь, — развел руками Василий. — Хуже не станет — и ладно.
На том и закончился их разговор.
==================================================================
Все долгое путешествие княжич радовался, что взял с собой ружье. Хитроумный замок с колесиками и пружинами требовал ухода, смазки и чистки, да и все ружье тоже нужно было во влажном климате постоянно осматривать — не народилась ли ржа, не гниет ли дерево. Равно и остальные доспехи следовало осматривать и проверять. Это была скучная монотонная работа, которую обычно выполняли боевые холопы княжича. Но в этот раз никого он с собой не взял — люди все семейные, с хозяйством, куда их на край света тянуть? Пожалел. А тут как раз корабль — безделье хуже драки. Вот и полировал Василий зерцала, чистил от нагара ствол, точил саблю. Все лучше, чем маяться без дела, а на веслах сидеть уж совсем неподобающе ему.
И пострелять пришлось — по тварям диким, что корабль штурмом взять норовили. И тут, опять же, помогало — пока други ждут да зубами стучат, заряжаешь, прикладываешь, палишь — все проще страх одолеть. Что бы и было — а руки заняты.
Океан был страшен — штормы, валы, чудовища. А тут еще туман, от которого порох норовил отсыреть — приходилось заматывать просмоленными тряпками замок, затыкать ствол. Пули-то лить княжич приспособился — отыскалась пулелейка да свинец. Тоже помогало от ужасов отгородиться.
Ну а как совсем тяжко стало — так принялся Василий пуще прежнего за собой следить. Брился каждый день, кафтан свой отдавал починить мальчишке, волос расчесывал, который отрастал за время путешествия. Пусть нить золотая потускнеет, пусть кожа растрескается — самому главное не тускнеть. Не пристало Холмовичу ходить рохлей, хоть в царском дворце, хоть на краю света. Да и, опять же себя занять это помогало.
Убедился Василий, что напрасно они с Малахом торговались. Пожалуй, полсотни золотом было бы в самый раз за такое путешествие. Да подивился в который раз на слова Соловья, который Малаха тогда в корчме убить предлагал. Трудно было бы найти иного кормчего, кто так вел бы корабль через все ужасы да опасности.
Молчаливым был Василий весь путь. С кем ему говорить было? С греком не больно хотелось — тот все Царьградство свое выпячивал. С попутчиками не сложилось как-то... Мирослава вон сама не своя сидела, не до разговоров ей видно. Да и о чем у игуменьи спросить?
Так и провел путешествие, дивясь молча всему, что вокруг происходило.
Ну, а как подошли к дереву величественному, так посветлел Василий с лица — хоть что-то хорошее на пути! Похудел он за время это острее скулы проступили. Видно, в себе держал слишком уж страхи свои да опасения. Захотелось хоть с кем словом перекинуться. Намолчался.
— А что, — вспомнив вдруг, спросил он Маринку, насмешливо. — Помнится, когда торговались, говорила ты, что царицей стать собираешься? Недолго уже. Когда венец возложат? Где трон поставишь? Чем править будешь?
А тут и Лелислав явил чудо — ррраз, и ладью создал из ничего.
— Ну, капитан, а ты с нас сколько возьмешь? Золотом али еще чем?