Усмехнулась Маринка криво. Горько ей было. Не такой встречи ждала после разлуки многолетней. Не стала даже спрашивать, правду ли в былинах бают, что сеструху старшую - Пельку, Илья из Мурома копьем пришиб. Про себя только, про отца подумала:
- Да уж, какой ты был, такой и остался, Соловей. Сволочь!
Рявкнула тогда Чернавка на всю корчму.
- Эй, человек, квасу подай! Ржаного и холодного.
Потом зыркнула девка на люд лихой, что в корчме собрался, и добавила во все горло.
- Янош Черное Перо сдох, как собака! И все его письмена теперь выеденного яйца не стоят. Я сюда выпить зашла, а не драться. Но нужно будет, всех положу. Так что думайте, станичники, хотите ли сложить буйны головы за просто так. А это, чтобы думалось лучше!
С последним словом, вбила Чернавка в пол клюку свою железную. Глаз ее левый засветился как звезда синяя. Лицо девки черной напряглось и исказилось, а из левой глазницы слезы кровавые выступили. Лошади вокруг корчмы заржали и биться начали, псы завыли, как по покойнику, птицы да кошки в стороны разлетелись, да разбежались. Куда падал взгляд Маринки, ноги у людей подгибались, а руки слабели. Словно вытягивал глаз страшный силу да удачу. И видел каждый смерть свою лютую, от огня или хлада, в зубах зверя лютого, от честного железа или в петле позорной. В сказках сказывали, что был глаз похожий у Балор-царя, и повергал он им целые армии.
Не стала Маринка долго вокруг смотреть, рукой глазницу прикрыла.
- Понятно, или еще добавить? – спрашивает.