-- Да все мы торгаши, что с нас взять. -- Как-то подозрительно жизнерадостно ответил Лелеслав. -- В Новгороде бывает, дед крестился, зане так торговать ловчее с иноземцами, отец уже с детства писание прочитал, а сын, глядишь, и верует не только на ярмарках. Да я ж из себя дюже набожного-то не корчу. Мне, если что, ответ за свои дела не после смерти держать, и тут нравы покруче будут. В ладье, знаешь, судей по два на весло и епитимья в ходу одна -- за борт.
Лелеслав перестал перебирать струны, и последние слова, понизив голос, произнес раздельно и четко в повисшей тишине.
-- Однако же в Новгороде ни разу не видел, чтоб мать восемь незнакомцев подряжала убить собственного сына, а все стояли, будто так и надо.