Лелеслав неизменно благодарил всех высказывавшихся.
-- Спасибо, друг Франц. Обещаю, что не подведу твоего доверия...
-- Спасибо, жена загадочная. Пойдешь со мной -- будет хорошо, будешь другим занята -- все одно справимся, из восьми кто-то да окажется свободен, всего-то при разговоре поприсутствовать.
Особо же гусляр ответил Мирославе, еще в пути, едва монахиня соизволяла заговорить, Лелеслав почтительно прерывал всякую свою речь. Спокойный перебор струн сейчас, правда, прерывать не стал, надеясь, что тихая музыка разговору не помеха.
-- Истинно так, матушка. Приглашаю, всех кто более неотложными делами занят не будет, пойти со мной. Ну там, не знаю, что с дороги да перед дорогой в селении может понадобиться, но если что -- устраивайте свои дела, сопровождающих авось хватит. Я бы больше, игуменья, опасался не за разговор с Малахом, а как бы против нас уже на корабле лихое не затеяли. Потому и думаю, что надо бы бдящих по ночам оставлять. Да, может, кашеварить самим.
Вообще, поболтать, как и всякий гусляр, Лелеслав оказался большим любителем. И сам рассказать, и других послушать. Улучшив момент, и сам спросил у Мирославы.
-- Игуменья, я вот в толк не возьму, не просветишь неразумного? Вот, читал заморское писание о господе нашем. Вроде как их трое но он един -- ну хорошо, тут ясно, можно себе предс авить. Вроде, Отец это Иегова, сын это Иисус. А Саваоф из них который? Там же вроде как третьим дух, а если по картинке судить, так он вообще голубь. Ну не голубю же богом воинства быть? Странно это как-то, засмеют воины голубя-то, они народ суровый.