Как воды ушат ледяной на голову опустили. Фока столбом замер на пороге, вглядываясь внутрь дома. Полотно тканое, пылью да мхом поросшее, однако не утратившее той чарующей красоты, которая получается, когда работает умелая рука. Испугался Фока червей тех, что вроде людьми были, аль завсегда тварями... Кто знает? Ведь не спросишь ты у них, "плямкнут" и одни ногти останутся от татя. Еще глубже страх забрался Черному в душу. Убрал ногу с порога, прищурился, вспомнил как сюда ехали, где тропки тянутся, как обратно выбираться. Обернулся и словно перед глазами стало: он выбегает, на коня и ходу, пятками в бока, так что ветер щеки рвет. А дальше пить брагу, соплями булькать да сетовать мол судьба-кручинушка, вот ведь как, и рад бы помочь детишкам, да кто он супротив твари черной. Вот и богатыри были, да не смогли... Опять руками разведет, печаль черную, что душу разъедать будет, хмелем заливать станет. А сам по ночам рот кулаком затыкать будет, чтоб не завыть как сивый на луну.
"А ну его! – Фока облизнул губы. – Я так, с краешку. Разок. Собаку съели... А хвостом подавятся!"
Тать нож в руку взял, да так что костяшки побелели. Думу обмозговывает, ведь коли одну тварь чикнуть, вторая враз кинется да горло перегрызет. Вот если бы... Фока пристально посмотрел на печь.