Пока ехали, Гиря был молчалив и задумчив, лишь время от времени хищно скалился своим мыслям.
Не столько невеликим умом своим, надежно укрытым за костью низкого ската лобовой брони Роминой банки, сколько жопной чуйкой и звериным инстинктом, бывший сиделец ухватил самое главное - глубину и бесповоротность приключившихся этим летним утром перемен.
Лавина, потная и кровавая, уже катилась по планете, с грохотом выстрелов и гамом голосов. Ворочалась вдалеке, еще не накрыв всех и каждого, но буквально осязаемая даже через кузовную сталь мощного, надежного автомобиля. Отдающаяся в организме учащенным пульсом, хладным потом и длинными колоннами марширующих поротно мурашек, бороздящих спину от шеи до задницы. А вот когда эта лавина обрушится на воющих от ужаса людишек в полную силу...
Тогда - всё.
Тогда пиздец.
Ничто уже "не образуется", ничто не "устаканится как-нибудь". Не справится ни мусарня, ни армия, ни, тем более, правительство. Ничего уже не будет по старому.
А значит, все старые законы и общепринятые нормы теперь не работают. Утратили силу. Ушли в историю.
Пришло время новых законов и норм.
Рассудив так, Рома ловко шарахнул кенгурятником бросившегося через дорогу пешехода. Кажется, даже не из опизденевших - нормального. Просто так, для смеху. Нехуй тут.
А еще Гиря смекнул, что шишку в это безвременье станут держать не разжиревшие денежные тузы, не горластые политиканы и не ссыкливые мусоришки. Нет, пришел час сильных и хищных. Таких, как он сам.
Пока еще не все это поняли. Какое-то время бараны будут по инерции плестись за своими поводырями. Но скоро, очень скоро, прочухают что-куда, и поднимут их на рога.
Взять хоть Гроссмана...
Телохранитель бросил косой взгляд в зеркало заднего вида на прикемарившего шефа. Его мысли потекли в интересном направлении.
Хитёр Абраша. Верняк, шельма, дотумкал, что отцаревался. Его жидовские сребренники уже не котируются. И нахуй он теперь сдался?
Ссыт, поди. Вот и кормит небылицами. За лохов держит. У самого, надо думать, берлога заготовлена. Про космос, понятно, пиздеж. Бункер у него, или чего там. Хочет до него добраться и залечь. А Рому с Мишей туфтой кормит про десять мест, чтобы его жирную пирду тащили до места. На кой хер ему там две прожорливые торпеды, которые могут легко перераспределить ценности?
Кидануть хочет. Сто пудов.
Пока ладно, будем считать, что по пути им с Гроссманом. А там думать надо будет. Прихуярить его, или что...
С Михасем надо перетереть с глазу на глаз.
Между тем, прибыли. Гиря задорно пробасил:
-Типа, конечная. Просьба выйти из вагонов!
Вылез и сам, почесывая отсиженную жопу. Сперва поднапрягся за "скорую" на хвосте, но увидев за рулем одного из своих, расслабил булки.
Помахал приветственно - и к багажнику. На предмет тяжелых аргументов против опизденевших. Судя по звукам, на базе тоже был петушиный бунт.