Жемчужина исчезла в кошеле Сенора.
– Доброй ночи, Хелегиэль, dearme aen a'caelme tedd. – Он попрощался с эльфийкой и – коротким, вежливым кивком – с остальными. Уходя вслед за Шейрен, он задержался на шаге, чтобы поправить застежки плаща и закутать шарфом лицо перед тем как выходить на ночной холод. Если бы не рост, зимняя одежда сделала бы Сенора и вовсе неузнаваемым.
Ветер, завывающий так, что почти заглушал звон полуночного колокола. Неба не видно, но тысяча звезд впивается в лицо на каждом шаге. Как и всякий дамариец Сенор был привычен к зиме, и в другое время даже приветствовал бы некий вызов в этой обжигающе-холодной погоде, но в полночную вьюгу долговязого бывшего разведчика шатало по улице как разболтанный флюгер, и он был искренне рад вновь оказаться в стенах жилища. По сравнению с погодой снаружи даже мансандра теперь казалась Калимшаном.
В своей комнате он ориентировался на ощупь, не зажигая огня, но, кроме как ложиться спать, делать больше было нечего; по привычке, от которой Сенор так и не избавился после войны, оба ножа ночевали рядом с ним, в пределах хвата.