Сверкнул топор в воздухе ночном, словив на стальное крыло отблеск костра — и пропал бесполезно в снегу.
Хмурится Шинта.
Всплеснули искры, высеченные изо лба лесного духа могучим ударом — и опали без толку.
Кусает губы Шинта.
Рвется плоть под нечеловеческими руками, и безмолвный крик Эмина из передавленной глотки оглушает. Скользят ножи острые по рукам, по горлу твари, вышедшей из леса, не оставляя на бледной коже ни царапины — и отступает добрая сталь бессильно.
Отступает следом и Шинта, зло сплевывая в снег.
— Кровь, значит, — роняет слова, будто тяжелые камни ворочает. — Крови захотел?
Взлетают клинки вновь, скользя по рукам Шинты — и рубиновый веер опадает на морду твари. Порезы на запястьях неглубоки, но достаточно длинны, чтобы кровь сочилась тонким ручьем.
— Нравится? Хочешь еще? Хочешь — каждый день, пока мое сердце бьется?
Капает кровь с лезвий, впитываясь в снег под ногами.